Молох

Чума не подал вида, как будто его вообще не существовало. Чулок же прижалась изо всех сил ко мне. На заднем сидение спокойно восседала Сашка. Выше плеч ничего не было. Из уродливого обрубка шеи до сих пор стекала тонкими ручейками кровь. Красная жидкость мерно заливала весь пол. Только я хотел встать, как позади в тоннеле разверзся крик насытившегося Сатаны, а тело девушки сократилось в предсмертных конвульсиях. Хотя какие, чтоб меня, предсмертные, когда Саша — труп уже как десять минут?!

Первым выпрыгивает из вагонетки Чума, за ним литовка. Я не успеваю. Безголовое тело валится на меня. Культя шеи смотрит в упор и шепчет. «Мерси боку», — повторяет фантомная голова. Сгустки крови заливают моё лицо, тело, руки, ноги. Глаза покрывают красным занавесом. И я чувствую её кровь у себя во рту. Определённо, у неё привкус железа.

Мамонт заверила, что опасных тоннелей вплоть до Волковской нас не ожидают. Труп Саши переправят следующим рейсом, а мы, дабы не вызывать подозрений вокруг безголового тела, тронулись дальше почти сразу после прибытия на Славу. Теперь последовали рокировки: Аля вместе с Ахметом осталась в первой дрезине. К ним же присоединился Чума. Во второй вагонетке к нам с Чулок подсел Костя.

— Шрамы затянутся — сказала, как по живому резанула, мне перед отправкой Мамонт. — Но чувство мести останется. Помни мой разговор про негласную казнь в подвале и задайся вопросом: «Оправдает ли она цель»?

— Оправдает. Нести в массы новую идею и, во имя неё, поверх старого строить новое — не в моих планах. Ты сама знаешь.

— Надеюсь, ты прав и не ошибёшься в самом себе. Вот, небольшой презент на прощанье.

Президент протянула мне свёрток газет, в которых было завёрнуто несколько поджаренных крыс. Я кивнул Мамонту, после чего она дала знак, чтоб мы трогались. Теперь я, вращая рукоятку, сидел близ Кости и попутно стирал с себя остатки крови. Когда мы подъезжали к тоннелю проспекта Славы, на котором, ко всему прочему, отсутствовало КПП, последняя капля кровинки слетела с моего лица. Только зубы оставались красными. Улыбнись я пошире, то меня было б не отличить от зомби или чёртова вампира, оставшегося, слава Богу, навсегда в фольклоре, в отличие от первого.

То расстояние, на которое мы потеряли уйму времени в городе, здесь под землёй пролетело незаметно. Полтора километра до Международной, оттуда столько же до Бухарестской, и ещё меньше до конечной точки. Меня не отпускало тревожное чувство, что на ближайшей станции на нас пчелиным роем повалятся тонны трупов. И в этот раз они не станут ничего делать, а заживо погребут, оставляя за тобой выбор: ждать, пока ты не умрёшь от жажды и изнеможения, или же задохнёшься от неописуемого запаха разложения. Вот опарыши заползают во все возможные поры, вгрызаются своими мутированными зубами в кожу. Заползают под неё, вылезают из глазных яблок, вьются в носу, вышибают зубы. Ногти, точно заводные, отлетают в стороны, и из них вьются новые твари. До тех пор, пока ты сам не становишься одним громадным червяком с костной системой, ибо кости не так просто переварить.

— Проезжайте дальше — спасли меня патрульные от дурных мыслей.

— Что там у тебя? — решил я срочно отвлечь себя, когда мы покидали пост. До станции оставалось полсотни метров, не больше. Вагонетка существенно сбавила ход.

— Депеша — ответил Костя, повертев в руках бумагу, которую юнец передавал до того патрульным. — О том, что мы вас переправляем за пределы КУ. Нас то с Алей в лицо знают, потому мы с вами. Так бы грош цена бумажке.

— Мне не послышалось, но ты сказал «КУ»? — прочла мои мысли Чулок.

— Купчинский Альянс. Так, всё, прибыли. Тише.

Представьте себя человеком, в один прекрасный день проснувшимся на другом конце света. Именно таким я себя и олицетворял, пока дрезина медленно катила нас вперёд. Международная — колонно-стеновая станция глубокого заложения. Оформление посвящено русскому авангардизму, как проконсультировал меня позже Костян. Про авангард я как-то давно слышал от чудаковатого купца на Садовой, когда тот мне пытался втюхать картину, на которой был изображён красный квадрат. «Она бесценна, — говорил он. — В давние времена пользовалась огромной популярностью». Но я понимал, что у продавца окончательно съехала крыша. Какой идиот станет наслаждаться видом красного квадрата? Может, в наше время найдутся такие, но раньше, по-моему, жили более цивилизованные люди.