Молох. Укус кобры

— Сопли подбери. Я не буду ругать, — слабоватое утешение, если бы его произнёс кто-то другой. А вот в случае с Молохом, бессердечным и бесчувственным, выглядело странно.

Я даже не нашлась, что ответить, потому что на какое-то время обалдела и застыла в его объятиях, не решаясь пошевелиться и посмотреть на него.

Только Молох на этом не остановился, нет. Он ещё и в макушку меня поцеловал. Как-то неловко, резко. Но это точно был не подзатыльник, ибо от последнего моя голова отвалилась бы наверняка.

— Ты оглохла, что ли? Не реви, сказал. А то по шее получишь.

И я сквозь слёзы засмеялась ему в водолазку. Когда истерика прошла, он отстранил меня, взял за подбородок. Тоже грубо и даже больно. Но по-другому он не умеет.

— Успокоилась? Отлично. Я не люблю нытьё, и ты об этом знаешь, — он врал. Ему было жаль.

— Прости, что не вытащила симку… — извинилась я, тупо пялясь нам под ноги.

— Я должен был предупредить. Ладно. Будем надеяться, что пронесёт, — но как только он это произнёс, с улицы донёсся рёв мотора, а Молох тут же выхватил из-за пояса сзади пистолет. — Под стол, быстро!

Не пронесло…

Я заползла под круглый столик со свисающей до пола скатертью, обняла свои коленки и притихла, отсчитывая удары собственного сердца.

Не страшно, нет. Жутко. Потому что я, как оказалось, совершенно не готова была к такому. Я вообще-то ещё пожить хотела, а не быть застреленной в лесном домике.

Но больше даже собственной гибели меня страшила мысль о том, что те, кто нас выследил, сейчас убьют Елисея. Ведь он один совсем, а я ничем не могу помочь. Если только…

Не знаю, откуда во мне взялась эта смелость. Или, может, правильнее будет назвать её глупостью? А может, это была попытка самозащиты. Не знаю. Я вообще слабо соображала, что делаю. Но, тем не менее, из-под стола выползла и таким же макаром поползла в прихожую, где стоял ящик с оружием. Молоха в доме не было, что нагнало на меня очередную волну паники.

На миг пропустила предательскую мысль о том, что он мог уйти. Сбежать от преследователей и бросить меня здесь одну им на растерзание. Пока они будут заниматься мной, он успеет скрыться.

Но тут же тряхнула головой, отметая эту глупость. Молох не мог. Кто угодно мог, а он — нет. Потому что он не такой. Не трус он. Не оставит меня здесь погибать одну.

Открыла ящик с оружием, достала небольшой пистолет. Тяжёлый, пахнущий металлом и машинным маслом, он обжёг мне ладонь своим холодом, и я ненадолго застыла, глядя на чёрную блестящую поверхность. Почему-то подумалось, что оружие идёт Молоху. И то, как он его держит… Это красиво. Убийственно красиво.

На улице хлопнула дверца машины, и я вздрогнула, перехватывая ствол крепче. Надо спрятаться. Нырнув за штору у окна напротив входной двери, застыла. Я услышу, когда кто-то войдёт, и буду готова.

Только бы с ним ничего не случилось. Только бы не убили. Я не хочу без него, не хочу. Пусть выживет, пожалуйста. Пусть спасёт нас.

Снова послышался какой-то звук. Грохот. Словно кто-то упал на железную бочку, что стоит во дворе. Выстрелов не было слышно, но оружие убийц могло быть с глушителями.

На самом деле я слабо представляла, как подобное происходит. В моей жизни это случилось впервые. Но раньше я видела последствия таких разборок. Лужи крови на асфальте и тела бандитов, валяющихся в неестественных позах, запомнились мне надолго. Я тогда только-только свалила из детского дома, где жизнь, в общем-то, была не слаще, чем на улице, и впервые поняла, что дело не в месте, а в людях. Вся жестокость, ненависть — это всё от людей. Мы делаем таким наш мир. А потому бессмысленно бежать. Если только в пустыню…

Дверь дома резко распахнулась, штора, за которой я пряталась, всколыхнулась, и меня обдало морозным воздухом.

— Ну ты, блядь, даёшь! Чуть бошку мне об эту бочку не расхерачил! — возмущался кто-то басовито, а в следующий момент сквозняк, подхвативший моё единственное укрытие, показал меня ворвавшимся в дом.

Первым я увидела ссутуленного мужика со стволом в руке, точно таким же, как и в моей. А дальше… Дальше уже не смотрела и не думала. Выставив вперёд руку с пистолетом, прицелилась и напрягла палец на курке.

Смогу? Смогу убить человека?

Смогу. Ещё как. Если он Елисея моего убил, я его вообще расстреляю, как падаль последнюю!

— Стой, тварь! — зашипела сквозь зубы, а рука предательски задрожала. — Я выстрелю, понял?! — а потом перевела взгляд на второго, что зашёл следом, и непонимающе захлопала глазами, как глупая бурёнка.

Молох смотрел на меня так же. С неким удивлением и даже восхищением. Или мне показалось сгоряча?

— Это ещё что? — пробасил незнакомец и повернулся к Елисею. — Твоя тёлка?

— Моя, — ответил тот и зашагал ко мне. Резко выдернул из руки ствол, взглянул на него и тут же на меня. Мрачно, строго. — Я тебе сказал, чтобы спряталась? Чего вылезла?

— Я думала… Думала, тебя там убивают, — опустила глаза в пол, представив, как по-идиотски сейчас выгляжу.

Он усмехнулся, правда, я не поняла как. Весело ли ему было, или осознал в который раз, какую обузу на себя взвалил?

— Если я что-то говорю, надо это выполнять. Поняла?