Молох. Укус кобры

— Я растерялась. И испугалась. И вообще, меня к такому не готовили, знаешь ли! — вспыхнула от обиды на саму себя. Ну хоть бы раз повести себя достойно, а не как трусливая овца!

— Да что ты? Так может, ты уйти хочешь? А? — он склонил голову, наградил меня тяжёлым взглядом. — Дверь там, — кивнул в сторону мужика, явно не представлявшего угрозы. Мужика, которого я едва не пристрелила по глупости своей.

— Мне некуда идти, и ты об этом знаешь, — ответила упрямо, глядя всё так же вниз.

— Тогда рот закрой и иди на кухню. Виски принеси. Перестрелка отменяется.

Мне показалось? Или он ржёт надо мной?

Подняла глаза на лицо Молоха и поняла: не показалось.

Резко шагнула в сторону и, обойдя его, поспешила на кухню, чтобы там быстро всплакнуть и, как ни в чём не бывало, принести этим двум выпивку. Но Молох ловко перехватил меня за шею сзади, дёрнул назад.

— Это Паша. В Пашу больше не стреляй, у него на пули аллергия, — отпустил, и я, позорно убегая с поля боя, услышала их хохот. Вот ублюдки. Особенно Паша этот. Чего только припёрся, кем бы он там ни был?

Я возненавидела Сенина с первого взгляда. И, как окажется годы спустя, не ошиблась с выводами.

ГЛАВА 42

ГЛАВА 42

Тем же вечером

Молоху понравилось то, что он увидел. Понравилась она со стволом в тонкой ручонке и решительностью в глазах. Честно говоря, он даже завёлся от этого зрелища. Да что там. Он готов был дать ей пристрелить Сенина, лишь бы растянуть это мгновение.

Девчонка с характером, как оказалось. Защищаться приготовилась. Хм… Пиздец. Надо же такую дурную подцепил. Не жилось ему спокойно.

— А ты чё такой задумчивый? — Пашка усмехнулся, разливая по бокалам вискарь. — Влюбился, что ли? Оно тебе надо?

Молох хмыкнул уже вслух.

— Не моя это стихия. Но за заботу спасибо.

— Так а чё за девка? На выходные, что ли, снял?

— Типа того, — ответил кратко, давая понять другу, что он вроде как друг, да, но трепаться о личном — это удел баб.

— Ладно, понял, — кивнул Сенин и швырнул на стол конверт. — Это тебе. За прошлый раз. И аванс за следующий, — сверху лёг ещё один конверт, а Молоху вдруг тошно стало.

От бабла этого, кровью политого, от себя, точно такого же. Снова воняло погибелью и помойкой, в которую он в прошлый раз сбросил тело какого-то мудака, чьё имя даже в памяти не отложилось. Да и зачем? Очередной скелет в шкафу. И настроение тут же улетучилось, будто и не было его.

— Аванс убери.

— А чего так? — Пашка напрягся. — Там дело минутное, охраны вообще нет. И платят хорошо.

— Ну вот и отдай кому-нибудь из новичков. Я пас.

— Слушай, Елисей Силович… Дело не моё, конечно, но, ты тут пока с тёлками кувыркаешься, там о тебе уже генерал справки наводит. Говорит, долго ты что-то отсиживаешься. Не нравится ему это. Думает, отойти хочешь. А ты сам понимаешь: они не дадут. Не позволят.

Молох это, конечно же, знал. Но от мыслей свалить куда-нибудь за бугор и начать всё сначала, отмахаться было сложно. А они одолевали с каждым днём всё чаще, всё активней.

— Я в курсе, Паша. Но, по-моему, я об уходе не объявлял.

— Ну так ты успокоил бы его. А то старый параноик, знаешь ли, сам чего-то надумает, начнёт меры принимать.

Молох застыл взглядом на Пашке, задумался. А ведь, и правда, надоело всё это дерьмо. И генерал этот, и клиенты его — гнильё поганое. И те, кого ему приходится убирать едва ли не каждые выходные. Остоебало как… И Пашка тоже надоел. Вроде и друг, а вроде и нет. Есть в нём что-то… Что-то такое, от чего отмыться хочется. Елисей, честно говоря, даже не помнил, когда Сенин с младшим братцем появились в генеральской компашке. И каким образом — тоже.

Видать, так же прошли школу старого урода. Обычно об этом не говорили. Никто. Никогда. Все просто понимали это и принимали, как данность. Все, кроме Молоха.

Он выжидал. Ждал, когда сможет разодрать рыхлую тушу генерала на ошмётки. И знал: рано или поздно этот момент настанет. Похоже, уже настал.

— Я не собираюсь сливаться. Всё нормально. Так ему и передай, — усмехнулся задумчиво, — уж такую важную новость Елисей сам ему отнесёт. — У тебя как дела? Что нового?

— Да так. Работаем с братом. Сам понимаешь, нам некуда деваться. Всем, — зачем-то подчеркнул последнее слово Сенин. — Но, в принципе, сносно. Привыкли, наверное.

Пашка ушёл ни с чем. Молох, конечно, мог бы взять ещё один заказ, убрать приговорённого за какие-то грехи, но… Не хотелось. Вообще. Что-то изменилось. Незримо, но кардинально.

— Твой гость уже ушёл? — Сонька приблизилась почти неслышно, убрала со стола пустую бутылку. — Может, поешь? Я разогрела мясо. Волчонок уже слопал свою порцию.

Девчонка обошла его, встала рядом, а Молох, приподняв лицо, осмотрел её слегка пьяным взглядом. Настроение отчего-то снова поднялось.

— Ты знаешь, что ты красивая девочка, Соня?

Она удивлённо вздёрнула брови, но тут же приосанилась. Молох хохотнул. Баба. Хоть и мелкая, глупая ещё, но уже баба.

— Спасибо, конечно, но тебе, похоже, уже хватит пить, — попыталась отшутиться, но щёки таки вспыхнули смущением. И Молоху это понравилось.