Молоко и свинец

С каждым словом он подходил все ближе, и безумная решимость читалась на его лице. От выстрела зазвенела душа. Бутылка взорвалась, обдав их шрапнелью осколков и брызгами молока. Выстрел пришелся мимо цели. Несмотря ни на что, Петр не хотел его убивать. Бросив наган на стол, он испытующе посмотрел на мага. Тот замер, ошалев от грохота и того, что чуть было ни сделал сам.

— Мы что-нибудь придумаем. — твердо сказал Петр.

— Я не собственность, я хуже, я тряпка, и тебе это не изменить.

— Да хоть половой коврик, ты это ты. Мне плевать на него, слышишь? Плевать. Просто скажи, ты хочешь быть со мной? Я все устрою, слышишь? Только скажи «да»

Ком встал в горле и Артур просто кивнул.

— Отлично, где Катя?

— Не знаю.

Холодный пот прошиб юношу, но виду он не подал.

— Она хоть вернулась вчера? — спросил он осипшим голосом.

— Нет.

— Блять.

Мысли жужжали как рой рассерженных пчел. Куда она могла пойти? А если случилось что-то плохое? Может быть, это из-за него?

— Ты можешь ее найти? — спросил Петр.

— Нет, прости. — соврал Артур.

Петр пнул стул и повернулся к окну. Ну почему, стоит решить одну проблему как вылазит целое полчище новых?

— Но она жива, я бы почувствовал, если бы что-то случилось.

Слова эти были слабым утешением для юноши, что не понаслышке знал, что из себя представляет Котлов. Артур смотрел ему в спину. Если с девушкой что-то случилось, то Петр себя не простит, но если он применит магию такого порядка то Мерлин найдет его быстрее, чем раскурит сигарету, а ему для этого даже спички не нужны. Но вот оно решение, раз он отказался сделать выбор, то судьба все решила за него.

— Постой, есть один способ, но тогда я обнаружу себя. — сказал он.

— Так чего ты сразу молчал? Быстрее колдуй.

О том, что будет, когда они найдут Катю, Петр предпочел не думать.

— Странное место — сказал Артур, подняв повыше лампу. — насквозь пропахло каким-то сонным дурманом и медленной смертью. Гниющая, истекающая временем красота.

— Не поэтизируй. Нам туда?

— Да.

Подземный ход, обдал привычным холодом, но гнев был столь силен, что на этот раз он показался Петру легким дуновением ветра в погожий день. Как посмела эта нечисть, эти каменные морды позариться на его сестру? Быть может, не сейчас, не сегодня, но он найдет способ уничтожить их раз и навсегда.

Странный символ, что Артур прочертил на своей ладони, еще блестел от крови, но, казалось что самому магу он ничуть не мешал.

— Давай перебинтую. — в сотый раз предложил Петр.

— Нет, мне надо чувствовать направление.

— Я тебе снова должен.

— Пустяки.

— Скажи, ты ведь сможешь, если что…

— Только если пройдет не больше шести ударов сердца с момента наступления смерти, иначе то, что воскреснет, больше не будет ей. Мне жаль.

— А теперь куда?

Петр сомкнул пальцы на его ладони, и Артур поднял руку, с готовностью освещая им путь.

Каждую ночь Кате снилось, как взрывали храмы; как разлетались в клочья ажурные фрески, крошился белый камень и золотые иконы падали словно звезды с неба, а она могла лишь стоять и смотреть. Когда она умирала, медленно растворяясь в болезни и горечи лекарств, Бог явился ей и говорил с ней, прося лишь об одном — не дать его обители разрушиться, а это непременно произойдет, ведь фундамент ее пророс на чужих костях. Катя не знала, что означал этот сон, но была преисполнена решимости раздуть эту искру в пожар веры, в котором сгорят все земные тревоги и страхи, а она сама оживет.

В детстве девушка мечтала быть мученицей, новой Жанной Д’арк, что острижет волосы и отправится неведомо куда, слушая лишь голос в своей голове. Она грезила о том, что погибнет за правое дело и смеялась над подругами, что прятали расчески под подушки и ворожили на женихов. Чтобы не быть осмеянной, Катя научилась лгать, прилежно молиться и всегда сидеть прямо. Услышав о женских батальонах, девушка поняла, что вот он, ее шанс и сбежала, чтобы стать добровольцем. Отец нашел ее на следующий день и с позором возвратил домой, пообещав найти такого жениха, чтобы всю дурь из головы ее выбил. Всю ночь Катя провела в слезах, то желая отцу смерти, то ужасаясь собственным мыслям. Единственным утешением ее был лишь младший брат Петя, украдкой носивший ей яблоки и рассказывавший небылицы о пиратах и подземных ходах. Только в эти редкие минуты девушка чувствовала, что тьма и злоба, что дремали в ней всю жизнь, отступали под робкими искрами света, и что она еще не была потеряна для мира, хоть и порядком заплутала, отбившись от остальных.

А мир вокруг стремительно менялся, и вот уже даже ее отец разучился смотреть людям в глаза. Если люди не способны ныне смотреть друг другу в глаза, то как они посмотрят в глаза богу?

Открыв глаза, Катя подумала, что это всего лишь сон. Не дав ей опомниться, Петр попытался поднять ее на ноги.

— Ну же, быстрее, тебе надо на свет.

— Что это, кто это? — спросила девушка, оглядываясь по сторонам.

— Не важно.

— Что, черт побери, здесь творится?

Катя вывернулась из его объятий и словно раненая птица заметалась средь каменных изваяний. Она не знала как здесь очутилась и зачем, но хотела во что бы то ни стало выяснить все.