Молоко львицы, или Я, Борис Шубаев

Но Зумруд видела, что с Борей происходит неладное. Всё началось с того, что он вздумал прорыть в саду, под избушкой, огромный подземный этаж, что-то типа бункера, вход в который был оборудован толстенной металлической дверью – такими оборудуют банковские сейфы. Зумруд тогда не придала этому значения, мало ли для чего ему это понадобилось. Может, он хочет хранить там деньги и золото… Но потом выяснилось, что сейфовая комната была вовсе не для денег. Прошло ещё полгода, прежде чем Зумруд стала догадываться, что Боря выстроил бункер для себя. Ведь если бы он просто хранил там драгоценности, то зачем ему нужно было оставаться там ночевать? А иногда он прямо-таки жил там неделями. Зумруд надеялась, что он становится настоящим праведником, ведь она была уверена, что он проводит дни в молитвах или учит Тору. Поэтому желаниям сына не перечила, а даже оберегала его от внешнего мира. Но со временем стало ясно даже ей, что здесь что-то не сходится. Просидев в бункере несколько дней, он вдруг как с цепи срывался: начинал есть свинину и нарушать шаббат, а на еврейские праздники, на которые надо было сидеть дома и учить Тору, сбривал бороду, оставляя лишь небольшие бакенбарды для приличия, надевал кожаную куртку и становился совсем чужим. А потом и вовсе уезжал. Николай возвращался и сообщал, что доставил Бориса Захаровича в аэропорт, но больше ничего не знает. Никто не знал ни дома, ни на фабрике, ни куда он едет, ни как его найти. Его отъезды всегда были окутаны тайной. Когда он возвращался, его глаза светились, когда он с восторгом рассказывал, как посещал чужие храмы («там такой орган!») и оперные театры, в которых слушал запрещённое женское пение. Как будто назло ей, Зумруд! Ведь он же знал, как она не любит всё это! Как будто Боря мстил ей за что-то. Но через неделю он вновь становился нормальным. Зумруд думала, что у него какая-то женщина на стороне, какая-то гойка, с которой он не может её познакомить. Она старалась невзначай рассказать о знакомой, сын которой женился после того, как девушка приняла гиюр. И ничего. Детишки такие славные!

Уступая настойчивости Зумруд, Борис несколько раз ходил «смотреть девочек», но из этого никогда ничего не выходило. После этого он ходил злой и раздражённый, как если бы его просили сделать нечто постыдное, и Зумруд отступала. Люди, особенно родители девушек, с удивлением спрашивали, что было не так, но Зумруд лишь извинялась и пожимала плечами. «Не его», – говорила она. Но сама она не понимала: если эта, и эта, и эта девушка – «не его», то что тогда «его»? Девушки, предлагаемые ему, были очень разные, были и умные и глупые, и красивые, и худышки, и домовитые, и деловые. Но никто, абсолютно никто не нравился Боре. Зумруд использовала последний рычаг: она попыталась убедить Борю в том, что жениться ему необходимо для Всевышнего. Еврей без жены – это грех. Кроме того, если Боря действительно интересуется Каббалой, он прямо-таки обязан жениться. Каббалист без семьи противоречит Торе. На какое-то время Боря, казалось, принимал эту точку зрения и говорил, чтобы Зумруд составила для него подборку из десяти девушек. И он действительно начал смотреть девушек, и последняя – москвичка – ему как будто даже понравилась, потому что он поехал в Москву во второй раз, чтобы пообщаться с ней поближе, наедине. Но в последний момент его переклинило. Вместо того, чтобы привезти из Москвы невесту, он купил рояль. По рассказам Мины, к которой в слезах пришла девочка, Боря пригласил её в дорогой ресторан. Всё шло хорошо, они мило общались. Она рассказала ему, что учится на экономическом. Он одобрительно кивал, говоря, что экономисты пригодятся на фабрике. А потом он спросил зачем-то, какую музыку она любит, а она ответила, что не любит музыку, и особенно не любит фортепиано, на котором её заставляли играть в детстве. Борис громко рассмеялся, а потом встал и ушёл. Просто встал и ушёл, без извинений, без комментариев. Пошёл прямиком в магазин роялей.

5