Молоко львицы, или Я, Борис Шубаев

Когда Зоя уже собиралась закрыть дверь, платье дёрнулось, и за ним, прямо в углу, Зоя заметила старую коробку с улыбающейся на ней смуглой израильтянкой; она белоснежными зубами вгрызалась в плитку чёрного шоколада. По её щекам текли слёзы радости. «Sweet dreams sugarfree» – гласила надпись. Зоя осторожно, чтобы не повредить ветхий картон, выдвинула коробку. Она присела на корточки, открыла коробку и чихнула. Запах был как в библиотеке, где хранились старые книги. Их давно уже никто не открывал, но выбросить было нельзя. В коробке лежали ноты, в которых невозможно было разобраться, не зная нотной грамоты, и лишь на дне притаилась маленькая голубая книжечка, в которой были понятные ей, Зое, буквы и слова. На корешке красным фломастером было написано: Angy Reuven. Зоя долго всматривалась в эти два слова, не веря своим глазам. Как если бы человек, которого она долго считала погибшим, вдруг прислал бы ей открытку.

– Что это? – спросила Зумруд. – Что там написано?

– Энжи. Реувен.

– Внутри, внутри что?

– Внутри… это дневник, – прошептала Зоя, – мамин дневник.

– А больше ничего нет?

– Нет, только ноты и дневник.

– Это не то… в дневнике Анжелы нам ответов не найти. Давай посмотрим, может, ключ ещё к каким замкам подходит?

Зоя отдала бабушке ключ, но как та ни старалась, открыть больше ничего не удавалось. Они решили всё вернуть на место. Не дай бог, Боря вернётся и увидит… Зоя спешно, чтобы не увидела бабушка, сунула книжечку под одежду и, закрыв дверь шкафа, вернула связку в сейф, а ключ от сейфа – в «Дон Кихота». Проверила, что все книги стоят ровно, для надёжности протёрла рукавом толстовки ручку шкафа и корешки книг. В это время Зумруд вглядывалась в письменный стол Бори, как будто надеясь на то, что идеально протёртый, без единой пылинки стол с водружённым на нём белым компьютером, со стоящим с левой стороны золотистым ноутбуком даст ей ответы на вопросы. Но не было ничего лишнего, разве что выглядывает из-под ноутбука уголок белого листа. Зумруд приподняла ноутбук и увидела, что на листе был написан какой-то текст, по всей видимости, письмо. Борин почерк.

– Зоя… – прошептала Зумруд, – здесь кое-что есть. Смотри.

– Дорогая Энжи, – прочитала шёпотом Зоя. – Это письмо. Датировано сегодняшним днём. Он что, пишет письмо маме? Может, это не маме?

– Энжи у него одна, – со вздохом произнесла Зумруд. – Что он пишет?

– Впервые я радуюсь, что тебя нет рядом, – прочла Зоя. – Здесь такое творится! Надеюсь, у тебя всё тихо. Ты же знаешь, у нас проблемы со звуковыми волнами. Природа стала воспринимать звуки как угрозу. Музыка запрещена. Музыкальные театры закрыты. Но я готов пойти на любой риск, лишь бы ты вернулась…

Зоя посмотрела бабушке в глаза.

– Письмо недописано.

– Зоя, – медленно произнесла Зумруд. – У Бори расстройство. Он стал видеть то, чего нет на самом деле. Ему нужна помощь врача, иначе он не справится. Мы все не справимся. Меня он не послушается, но ради тебя он сделает всё. Он тебе доверил ключ от сейфа… Уговори его обратиться к врачу.

– К какому врачу?

Зумруд достала из кармана халата пожелтевшую визитку и протянула Зое.

– Профессор Кон, – прочитала Зоя. – Психиатр?

– Это не просто психиатр. Он – волшебник. Таких, как он, больше нет. Он Беню вытащил… и Боре поможет, если только Боря даст себе помочь.

– Бабушка, ты хочешь сказать, что дядя Боря – псих? Только потому, что он пару раз выстрелил из ружья по воробьям, только потому, что он написал письмо человеку, который его, возможно, никогда не услышит, только потому, что он нуждается в уединении и выстроил для себя бункер, и потому, что он слишком тревожится за нас? Нет, бабушка, я не смогу ему этого сказать, не смогу заставить его пойти к психиатру. Если я ему это предложу, я уже никогда не смогу восстановить его доверия, никогда не смогу посмотреть ему в глаза. Я как будто скажу ему, что он хуже меня, и одним словом перечеркну всё, что он сделал для меня. Я тоже, если ты помнишь, в детстве вела себя чудовищно, и кое-кто в школе даже называл меня сумасшедшей. Он всегда ходил на эти дурацкие родительские собрания и выслушивал бесконечные жалобы и от учителей, и от родителей, меня даже предлагали исключить из школы… Но сколько бы учителя и мамаши ни жаловались, он всегда, повторяю – всегда! – был на моей стороне. Я думаю, бабушка, что он заслуживает того же от меня. Я буду на его стороне, чего бы мне это ни стоило. И если я лично увижу, что нам не справиться своими силами, тогда я воспользуюсь этой визиткой. Но не жди от меня, что я тут же побегу его уговаривать…

Зумруд вздохнула. Ей очень хотелось верить в то, что всё уляжется само собой.