Молот ведьм

Заместитель секретаря лишь бросил на меня беглый взгляд и покачал головой, скривившись в характерной гримасе. «Охо-хо, – подумал я. – Это плохо». Его Преосвященство, увы, страдал приступами подагры и вдобавок любил выпить. Алкоголь же порой приводил его в доброе расположение духа, а порой – наоборот. По выражению лица заместителя секретаря я понял, что нынче как раз «наоборот».

И действительно, когда я вошел в кабинет Герсарда, сразу понял, что день у епископа не задался. Его Преосвященство стоял подле окна, хмурый, будто грозовая туча. Я видел его в профиль, но трудно было не заметить, что левая рука обвязана бинтами, а на щеках – нездоровый румянец.

– Льет, – крякнул Герсард раздраженно.

Я лишь с сочувствием вздохнул, ибо знал, что в дождь приступы подагры усиливаются. Я, правда, думал, что Его Преосвященство очень любит весь этот цирк и суматоху вокруг собственной персоны, однако не сомневался, что он действительно болеет.

Однако я знал рецепт от этого. Где-то с месяц в каменоломнях или на вырубке – и все болести нашего епископа сбежали бы, будто стадо овечек от волка. Понятно, что я никогда бы не осмелился отпустить подобную шуточку при ком-либо из окружения Его Преосвященства, да и с братьями-инквизиторами мы редко когда позволяли себе такое.

– А ты чего вздыхаешь? – повернулся он ко мне.

В правой руке епископ держал серебряный кубок, глаза были красными от перепоя и недосыпа. Даже седые волосы, за которыми он обычно ухаживал, аккуратно зачесывая за уши, сейчас торчали, словно кривые рожки. На щеке и лбу расплывалось отчетливое розовое пятно, поскольку, увы, Его Преосвященство страдал и от аллергии. У меня было неясное подозрение, что, возможно, она напрямую связана с количеством потребляемого пития, но такого рода подозрения я предпочитал держать при себе.

Поэтому я лишь низко поклонился:

– Я – слуга Вашего Преосвященства.

– Мордимер. – Он подпер левой ладонью щеку, зашипел от боли и грубо выругался. – И чего ты снова хочешь?

– Ваше Преосвященство меня вызывали, – сказал я тихо, стараясь придать голосу бархатную мягкость.

– Вызывал, вызывал, – повторил он, и я отчетливо видел, что он пытается вспомнить, какого дьявола я был ему, собственно, необходим.

– А знаешь, что молоко действует? – оживился он на миг.

Однажды я имел честь сообщить епископу, что молоко неплохо снимает боль, причиняемую в желудке кислотами, – и, слава Богу, рецепт помог.

– Только медик перед каждым кубком заставляет меня проговаривать «Отче наш», – добавил Его Преосвященство. – Коновал проклятый…

– Я рад, что оказался хоть в чем-то полезным.

Он вцепился в мраморный подоконник и сосредоточил на мне взгляд.

– Ты сейчас едешь в… – заколебался Герсард и махнул ладонью, а вино плеснуло ему на рукав.

– В Госсбург, Ваше Преосвященство, – подсказал я.

– Нет, – сказал он с таким удовлетворением, словно поймал меня на достойной наказания ошибке. – Ты едешь в Кассель. Настоятелем прихода при церкви Гнева Господня там некий Мельхиор Вассельрод. Мы учились вместе…

– Ваше Преосвященство? – решился я напомнить о себе, когда пауза затянулась.

– Были мы друзьями, – пояснил он. – Молодежь… – Его взгляд затуманился. – Ах, Мордимер, вот бы снова стало двадцать лет, а, парень?

Он покачал головой и оперся о подоконник. В кабинете Его Преосвященства подоконники были низкими, а окна – огромными. Даже думать не хотелось, что произошло бы, выпади епископ в сад в то время, когда пребывал в моем обществе, поэтому я подошел и решительно взял Герсарда под правую, здоровую руку.

– Позвольте, Ваше Преосвященство. Мне будет спокойней, если Ваше Преосвященство сядет.

Конечно, он мог и рассердиться, но лишь глянул на меня, а в глазах блеснула слеза.

– Ты и вправду хороший мальчик, Мордимер, – сказал он, дыша на меня вином, и позволил усадить себя в глубокое кресло.

Я дал ему кубок в здоровую руку, а он поднял его к губам и громко отхлебнул.

– Многие бы возрадовались, когда б их епископ выпал в окно и разбился о твердые камни, – пробормотал Герсард с обидой. – Хорошо, что ты – другой.

Вообще-то под окнами епископа не было камней – лишь нежно взращиваемый лужок да клумбы с редчайшими цветами, однако в любом случае падение со второго этажа (а этажи в епископском дворце были крайне высоки) могло закончиться скверно.

– Осмелюсь утверждать, что все молятся о долгой жизни Вашего Преосвященства, – сказал я.

– Это потому, Мордимер, что ты честен и всех прочих меряешь по себе, – снова растрогался он. – Но ты должен следить, мой мальчик, чтобы люди не пользовались твоими добротой и простодушием… Так, как они всегда пользуются моими. – Он промокнул глаза забинтованной рукою и снова зашипел от боли. – Что думаешь, парень, вот возьмись ты, как привык, по-своему, за моих медиков – придумали б они лекарство от подагры? А?

– Невозможно научить свиней летать, – ответил я, поскольку не думал, что пытки привели бы к чудесному улучшению умений пытуемого.

Епископ печально кивнул.

– Только где взять лучших? – вздохнул он. – Сам Святой Отец прислал мне своего лекаря. Так я погнал того разбойника в три шеи…