Молотов. Наше дело правое [Книга 1]

Учитывая, что у него и без того дел было с головой, новое назначение рассматривалось как сугубо временное. Молотов приходил для того, чтобы перетрясти столичную партийную верхушку, сделать ее наконец-то безопасной для ЦК. И новая метла стала мести. Всего он возглавлял МК чуть больше четырех месяцев - 130 дней. За это время бюро горкома было обновлено более чем на 60 процентов, из 157 прежних членов усидели лишь 58. Среди заметных потерь были Бухарин, Рю-тин, Лядов, среди заметных пополнений - Каганович. Из шести заведующих отделами горкома на своих постах удержалось двое, из шести секретарей районов - тоже двое⁶⁹⁹. Нейтрализовав Москву, Молотов в апреле 1929 года сдал пост первого секретаря МК Карлу Бауману, члену Оргбюро ЦК и опытному партийному аппаратчику.

В конце 1928 года последовали удары по позициям Бухарина в Коминтерне и Томского - в ВЦСПС. После того как Бухарин перестал появляться в штаб-квартире Коминтерна на Моховой, аппарат организации перестал функционировать. 9 декабря на Президиуме ИККИ неожиданно появились Сталин и Молотов. Оии обрушились сначала на правых коммунистов в КПГ, а затем и на их покровителей в ИККИ - Эмбер-Дро, Серра и Клару Цеткин, связанных с бухаринцами. Дорога к чистке Коминтерна от правых была открыта.

10 декабря открылся VIII съезд профсоюзов. Томский с удивлением обнаружил, что уже не вполне контролирует свою вотчину: решением ПБ была создана парткомиссия по руководству съездом, куда, кроме Томского, Бухарина, Угланова и лидеров профсоюзов, вошли также Молотов, Куйбышев, Рудзутак, Каганович и Орджоникидзе.

Томский на съезде в завуалированной форме возражал против форсированной индустриализации, которая измотает рабочий класс и превратит профсоюзы в «арестные дома». Он настаивал на традиционной роли профсоюзов эпохи нэпа -они существуют для обслуживания масс⁷⁰⁰. Парткомиссия минимальным большинством голосов отвергла этот взгляд как «узкую и аполитичную цеховщину», настаивая на выдвижении нового лозунга: «Профсоюзы - лицом к производству». Томскому было предложено в заключительном слове фактически опровергнуть самого себя. Терпение покинуло его в заключительный день съезда, и он сам объяснит почему: «В 4 часа утра, в день закрытия съезда, во время заседания комиссии на маленькой записочке мне пишет тов. Молотов: “А что ты думаешь, если Кагановича ввести в президиум”. Я сразу же ответил, что я против этого. Однако вопрос ставится на голосование, и сразу накаляется атмосфера... Что знаменовало введение тов. Кагановича? Это значило, что все пойдет через голову ВЦСПС»⁷⁰¹. Томский хлопнул дверью. К руководству профсоюзами он так и не вернулся, хотя и был избран съездом председателем ВЦСПС, а ПБ настаивало на продолжении его работы.

Молотов же после профсоюзного съезда отправился в становившееся уже традиционным новогоднее турне за хлебом. Батрак приводил новые свидетельства его большевистского поведения: «Проездом остановился в Тамбове, где было созвано заседание бюро губкома. Секретарем губкома был в то время Рябинин, товарищ Молотова еще с подпольного времени. На заседании основным стоял вопрос о хлебозаготовках. Причем выяснилось, что губком не предпринял нужных мер, чтобы обеспечить своевременное и успешное проведение хлебозаготовительной кампании. Тогда Молотов, чтобы поднять чувство ответственности губкомовцев перед партией за возложенное дело, предложил вынести выговор секретарю губкома Рябинину»⁷⁰². Вернулся Молотов в Москву накануне еще одного - на сей раз завершающего - раунда борьбы с правой оппозицией, который открыли... троцкисты.

По прибытии в Алма-Ату Троцкий занялся привычным делом - свержением режима. Превратив жену и сына в секретариат, Троцкий, по его собственным словам, в апреле - октябре

1928 года отправил «800 политических писем, в том числе ряд крупных работ. Отправлено было около 550 телеграмм. Получено свыше 1000 политических писем, больших и малых, и около 700 телеграмм, в большинстве коллективных... Сверх того из Москвы получено было 8-9 секретных почт, т. е. конспиративных материалов, пересланных с нарочным; столько же отправлено нами в Москву»⁷⁰³. Он был в курсе всего происходящего в Москве и по всей стране. Уже в конце лета на его стол легли запись беседы Бухарина с Каменевым и мысли Зиновьева по этому поводу. Как они к нему попали? Ответ позднее найдут чекисты: Михаил Швальбе (брат бывшего личного секретаря Каменева) предоставил их в 1928 году «в распоряжение представителя центра троцкистского подполья М. Югова»⁷⁰⁴. От того документы попали к секретарю Троцкого Эльцину, была изготовлена масса копий.