Момо

— Черепаху Мастера Хора, — ответила Момо. — Ее звать Кассиопея. Она знает будущее. На полчаса вперед. А на панцире у нее зажигаются буквы. Мне непременно надо ее найти. Помоги, пожалуйста!

— Некогда мне заниматься разными глупостями, — проворчал шофер.

Машина въехала в ворота, и они захлопнулись.

Момо продолжала искать. Она обыскала всю улицу — Кассиопеи нигде не было.

«Может быть, она пошла к амфитеатру?» — подумала Момо.

Момо медленно побрела той же дорогой, по которой пришла. Она внимательно всматривалась в каждый метр пути, искала в канавах. То и дело звала она черепаху. Но напрасно.

Глубокой ночью пришла Момо в старый амфитеатр. Она обыскала все вокруг, насколько это было возможно в темноте, надеясь на чудо — что черепаха первая вернулась домой. Но нет, чудо не произошло.

Момо залезла в кровать. Впервые она оказалась совсем одна.

В последующие недели Момо бесцельно блуждала по огромному городу в поисках Беппо-Подметальщика-Улиц. Но так как никто ничего не мог ей сказать о его местонахождении, оставалась последняя надежда — что она встретит его где-нибудь случайно. Но возможность такой встречи в огромном городе была так же маловероятна, как то, что бутылка с запиской, брошенная потерпевшим кораблекрушение, будет обнаружена рыбаком где-нибудь на другом берегу океана.

«И все же, — говорила себе Момо, — может быть, мы с Беппо где-то рядом? Кто знает, может быть, я только что проходила именно в том месте, где Беппо был всего час тому назад, или полчаса, или всего лишь мгновение перед этим. Или наоборот — может быть, Беппо сейчас придет на эту вот площадь или улицу, где я сейчас нахожусь?» Поэтому она иногда ждала на одном месте по нескольку часов. Но в конце концов ей надо было идти дальше, и вполне возможно, что она в этот момент как раз разминулась с Беппо.

О, как нужна была бы ей сейчас Кассиопея! Будь черепаха рядом, она бы посоветовала: «Жди!» или «Иди дальше!» — а так Момо никогда не знала, что делать. Она боялась, что пропустит Беппо, если будет ждать на месте, и боялась, что пропустит, если не будет ждать.

И детей, которые раньше всегда приходили к ней, она тоже искала. Но ни разу никого из них не встретила. Она вообще не встречала на улицах детей. И тогда она вспомнила слова Нино: о детях, мол, позаботились.

Это по решению Серых господ Момо до сих пор не отправили в Детское Депо. Они неотступно следили за ней. В их планы вовсе не входило, чтобы ее задержали. Но об этом Момо ничего не знала.

Каждый день ходила она обедать к Нино. Но поговорить с ним толком она все равно не смогла. У него никогда не было времени.

Недели превратились в месяцы. А Момо по-прежнему жила в полном одиночестве. Один только раз, вечером, когда она сидела на перилах моста и глядела на канал, она вдруг увидела на другом мосту маленькую согбенную фигурку. Человек с таким рвением орудовал метлой, будто дело шло о его жизни. Ей показалось, что это Беппо, — она закричала и замахала руками. Но человек ни разу не оглянулся. Когда Момо добежала до другого моста, там уже никого не было.

«Наверное, это был не Беппо, — успокаивала она себя. — Нет, конечно, это не он. Я же знаю, как размеренно и спокойно он подметает».

Иногда Момо по целым дням оставалась в старом амфитеатре: все надеялась, а вдруг Беппо придет, чтобы узнать, не вернулась ли она. И если ее не будет, решит, что она исчезла навсегда. И ее опять мучила мысль, что он уже был здесь — может, неделю назад, а может, только вчера! И она ждала, но ждала напрасно. Наконец она написала на стене своей комнаты большими буквами: «Я опять дома». Но кроме нее самой, никто никогда ее надписи не прочитал.

Зато живое воспоминание о Мастере Хора, о Цветах Времени и о музыке теперь никогда ее не покидало. Достаточно ей было закрыть глаза и вслушаться в себя, как она видела пламенные краски цветов и слышала музыку звездных голосов. И снова, как в первый раз, она могла повторить слова и напеть мелодию, хотя и эти слова и мелодии никогда не повторялись.

Иногда она по целым дням сидела на каменных ступенях, напевая и разговаривая сама с собой. Но никто не слышал ее — только деревья, птицы и камни.

Одиночество бывает разное, но Момо была так одинока, как едва ли какой другой человек на свете.

Ей казалось, что она заперта в пещере, полной бесценных сокровищ, с каждым днем их становилось все больше и больше, она чувствовала, что задыхается. Но выхода не было! Никто не мог пробиться к ней, и она никому не могла дать знать о себе — так глубоко зарыта она была под горой времени.

Бывали часы, когда она начинала думать, что лучше бы ей никогда не слышать этой музыки, не видеть этих красок. И все же, если бы она могла выбирать, она ни за что на свете не отказалась бы от этих воспоминаний. Даже под страхом смерти. Теперь она поняла: бывают богатства, от которых человек гибнет, если не может разделить их с другими…