Монах

– Поверьте, – продолжала та, которая говорила, когда он подошел, сидя на пьедестале статуи, – я видела их собственными глазами! Я побежала вниз, они погнались за мной, я едва сумела не попасть им в руки. Если бы не лампада, ни за что не отыскала бы вас.

– И что могло привести их сюда? – сказала другая дрожащим голосом. – Ты думаешь, они ищут нас?

– Дай бог, чтобы мои страхи оказались напрасными, – ответила первая, – но я боюсь, что это убийцы! Если они найдут нас, мы пропали! Уж я-то точно погибну. Моего родства с аббатисой будет достаточно, чтобы осудить меня; правда, пока эти своды дали мне приют…

Тут Лоренцо рискнул потихоньку приблизиться, девушка заметила его и взвизгнула:

– Убийцы!

Она вскочила и бросилась было бежать. Ее товарки истошно закричали, когда Лоренцо остановил ее, удержав за руку. Насмерть испуганная, она упала перед ним на колени.

– Пощадите! – воскликнула она. – Христа ради, пощадите меня! Я невиновна, клянусь, невиновна!

Голос ее прерывался от страха. Свет лампады падал на ее лицо, не закрытое вуалью, и Лоренцо узнал прекрасную Виргинию де Вилла-Франка. Он поспешно поднял ее с земли и постарался приободрить. Пообещал защитить ее от возмущенной толпы, убедил, что никто не ведает, где она прячется, и она может рассчитывать на то, что он будет сражаться за нее до последней капли крови.

Пока он так старался, монахини повели себя по-разному: одна преклонила колени и взывала к небесам; другая уткнулась головой в плечо соседки; кое-кто прислушивался к словам предполагаемого убийцы, а остальные обнимали статую святой Клары, с безумными воплями умоляя ее о спасении. Когда до них дошло, что они ошиблись, сестры столпились вокруг Лоренцо, благословляя его приход.

Выяснилось, что многие монахини и пансионерки, забравшись на башни обители, слышали угрозы толпы, видели жестокую расправу с настоятельницей и надумали укрыться в склепах. У прекрасной Виргинии было больше причин бояться за свою жизнь, чем у других. Она стала упрашивать Лоренцо остаться в подземелье. Другие женщины, почти все родом из знатных семей, просили о том же. Он с готовностью согласился не покидать их до тех пор, пока не препроводит каждую под надежную защиту родственников, но посоветовал переждать еще немного в склепе, чтобы ярость горожан утихла, а отряд солдат сумел разогнать толпу.

– Дай-то бог, – вздохнула Виргиния, – чтобы я поскорее попала в объятия моей матери! Не скажете ли, сеньор, как долго нам придется сидеть здесь? Каждая минута, проведенная под этими сводами, для меня – пытка!

– Надеюсь, недолго, – сказал он. – Но до момента, когда беспорядки утихнут, этот склеп послужит вам надежнейшим приютом. Здесь вас никто не обнаружит, и вам лучше будет пробыть здесь еще два-три часа.

– Два-три часа? – воскликнула сестра Хелена. – Да если я тут пробуду хотя бы час, то умру от страха! Ни за какие блага мира не соглашусь снова пережить то, что было сейчас. Пресвятая Богородица! Сидеть в этой угрюмой норе посреди ночи, в окружении гниющих тел покойных сестер, и ждать, когда меня разорвут на части их призраки, снующие рядом, которые и жалуются, и стонут, и рыдают так, что у меня кровь стынет… Иисусе! Этого хватит, чтобы свести меня с ума!

– Извините, – ответил Лоренцо, – если я вас обижу, но меня весьма удивляет, что вы, находясь пред лицом истинных угроз, способны поддаваться опасностям воображаемым. Это детские, беспочвенные страхи. Боритесь с ними, святая сестра; я пообещал уберечь вас от бунтовщиков, но атаки суеверия вы должны отбивать сами. Идея призраков крайне смехотворна; и если вы и дальше будете трястись от вымышленных ужасов…

– Вымышленных? – воскликнули монахини разом. – Но мы все их слышали, сеньор! Каждая из нас слышала!

– Эти звуки часто повторяются, и раз от разу они все печальнее и глуше, – добавила Хелена. – Вы не сможете убедить меня, что мы все обманулись. Только не мы, право же, нет! Если бы шум был просто порождением фантазии…

– Чу! Слушайте! – испуганно перебила ее Виргиния. – Боже, помилуй нас! Вот оно снова!

Сестры попадали на колени, молитвенно сложив руки. Установилась мертвая тишина. Лоренцо беспокойно огляделся, чувствуя, как страхи женщин подбираются и к нему. Он обвел взглядом свод, ничего особенного не увидел и уже был готов высмеять детский испуг монахинь, но тут его слуха достиг глухой и долгий стон.

– Что это? – вскрикнул он, вздрагивая.

– Ага, сеньор! – сказала Хелена. – Теперь вы, должно быть, убедились! Вы сами услышали! Судите же, выдуманы ли наши страхи. С момента, когда мы прибежали сюда, эти стоны повторялись почти каждые пять минут. Несомненно, это некая страдающая душа, которая желает, чтобы мы нашими молитвами вызволили ее из чистилища; но мы не осмелились задать ей вопрос. Что до меня, появись тут привидение, ей-ей, ужас меня убьет прямо на месте.