Монах и черногорская вила

И «Горным венцом» своим он тоже обязан был Ловчену (где частично и происходит действие драматической поэмы), обязан черногорским своим вилам, покровительницам воинов и певцов. События разворачиваются в конце XVII века, когда Черногорией правил предок поэта, первый владыка из рода Негошей — Данило. Тяжелейшее испытание выпало на долю молодого Данилы. В его земле прочно обосновались потурченцы — единоплеменники, перешедшие в ислам. Даже в самом Цетинье маячат уже минареты, и, кажется, последняя на Балканах пядь свободной от ига земли обречена. Данило, как и все его единоверцы, с ужасом думает о возможности позорного исхода многовековой борьбы за свободу. Но его христианская совесть противится и тому, что предлагают народные вожаки. Нельзя ненавистью отвечать на ненависть, это измена заветам Христа. И лишь тогда, когда изгнание потурченцев начинается стихийно, то есть как бы по верховной воле, а не по человеческому наущению, Данило твёрдо благословляет народ на борьбу. О труднейшем, поистине мучительном пути владыки к такому решению, о драме его совести, может быть, лучше всего скажет следующий монолог:

Азия крушит мечом тяжёлым
храмы, осенённые Распятьем.
Алтари в святой крови дымятся,
в дымный прах развеяны киоты.
Земля стонет, небеса безмолвны…
Полумесяц, крест — два страшных знака,
на гробницах царство их почиет.
Если плыть по их реке кровавой
на плоту великого страданья, —
значит, быть неверным или верным.
Но хула на наш киот священный,
потурченцев молоком вскормивший, —
это дух мой превращает в тартар.
Сук не нужен стройному побегу,
а кресту страданья — полумесяц,
ни к чему бельмо зенице солнца.
Сирота ты, истинная вера!
О славянство, ты когда проснёшься?
Что один, что никого — едино,
это только муки продлеванье.
Отовсюду злая сила давит.
Хоть бы брат был где-нибудь на свете,
пожалел бы, уж и тем помог бы.
Надо мною тьма царит ночная,
солнце от меня скрывает месяц.
Мысли, мысли… Ох, куда заплыл я?
Младо жито, пригибай колосья,
твоя жатва подошла до срока.
Жертвы благородные несметны
пред высоким алтарем народа;
плач родные горы сотрясает.
Все на службу имени и чести!
Непрестанной пусть борьба пребудет,
пусть пребудет, чего быть не может,
пусть нас ад поглотит,
дьявол скосит!
На погосте вырастут деревья
для иных, далеких поколений.

(Перевод Юрия Кузнецова)

Не только «Горный венец», все творения Петра Негоша должны когда-нибудь зазвучать по-русски!

И ещё одна страничка его поэзии. Самая, быть может, неожиданная, трогательная и сокровенная.