Монахиня секс-культа. Моя жизнь в секте «Дети Бога» и побег из нее

После тяжелейшего пятидневного путешествия я прибываю к увитым плющом корпусам Джорджтаунского университета. Проходя по ухоженному кампусу, мимо серых, увенчанных шпилями каменных стен Хили-холла, построенного в девятнадцатом веке, я будто прикасаюсь к истории. Величественная архитектура и интерьеры напоминают мне дворцы и замки, которые я посещала, когда путешествовала с бабушкой по Европе. Я с трудом могу поверить, что я здесь. Мое сердце бешено бьется, и я вся краснею, прежде чем приходит следующая мысль: «Я самозванка; я отлично успевала лишь на фоне остальных ребят из маленького провинциального колледжа». Такие же, как я, новые студенты снуют туда и обратно между комнатами общежития и офисами кампуса, а я подавлена и испытываю чувство легкой зависти. Ведь мне ничего не известно об этом элитном мире. И я совершенно одинока. Как я могу с ними конкурировать? Но тем не менее делаю глубокий вдох, высоко поднимаю голову и иду в приемную комиссию, чтобы получить направление в общежитие и узнать расписание занятий.

Я на шесть или семь лет старше большинства своих одногруппников, но выгляжу на восемнадцать. Когда они узнают, сколько лет мне на самом деле, то смотрят на меня с недоверием. Поэтому, чтобы никого не шокировать, я просто притворяюсь ровесницей всех остальных в моей группе. В конце концов, мне нужно вписаться в коллектив, а не увеличивать дистанцию. На меня и без того косятся. Причина в том, что моя речь «звучит иначе» — так говорит одна из студенток.

«Ты говоришь немного странно, — говорит она. — Так, как будто читаешь книгу. Твой язык… слишком правильный, что ли».

И это — не единственная моя проблема. Я часто неправильно произношу многие слова, потому что никогда их не слышала, а только видела в книгах. Не могу я также поддержать разговоры о большинстве музыкальных звезд, групп, телешоу и спортивных состязаний просто потому, что ничего о них не знаю.

На свою первую вечеринку в честь Хэллоуина я наряжаюсь в длинное темно-красное платье и черную сетчатую вуаль, закрывающую лицо. Так выглядела героиня романа «Айвенго» — Ребекка. Ее без труда можно будет узнать, думаю я, улыбаясь про себя. Неа. Ни один одногруппник понятия не имеет, кто я такая. Ничего не изменилось и после того, как я назвала ее имя. Я ошарашена. Неужели в школе больше не читают Вальтера Скотта? Выходит, я отстала от жизни на целую вечность.

Среди сотен студентов университета я смогла отыскать лишь двух, с кем мы более или менее были на одной волне. Ольга — немного грубоватая девушка, которая приехала в Америку из России учиться в старшей школе и осталась завершать образование в университете, и Бриджит — застенчивая ширококостная ирландка из Бостона.

Одно из преимуществ моей взрослости заключается в том, что я способна не обращать внимания на социальные конструкты [44] и видеть, кем человек является на самом деле. Со своими новыми подругами я начинаю понемногу переживать свой пропущенный подростковый возраст — ходить на вечеринки и свидания, делиться советами по учебе. Но нас объединяет еще и то, что мы — серьезные студенты. И здесь мы не для того, чтобы хорошо проводить время.

В Джорджтауне я начинаю видеть Америку без навязанных мне с рождения фильтров. Я выросла, слушая со всех сторон, что эта страна — великая Вавилонская Блудница. Но теперь я вижу всех этих детей-идеалистов, искренне желающих сделать мир лучше. Это люди, планирующие войти в правительство и обладающие высокими идеалами свободы и справедливости. Но я также понимаю и то, что они понятия не имеют о реальной жизни за пределами Америки.

Несмотря на ограничения в Семье, мы получали реальный опыт того, как живет остальной мир, чего большинство американцев никогда не испытают. Мы не были отделены от того, что происходит в странах, в которых мы жили. Мы ели самую дешевую местную еду, носили местную одежду и жили в местных кварталах, а не в анклавах экспатов[45]. Мы изучали местные обычаи и языки, чтобы стать ближе и быть понятнее местным и лучше доносить до них послание Иисуса. Мы интересовались их государственным и политическим устройством, чтобы обеспечить собственную безопасность. Мы помогали им в трудных ситуациях, доставляя гуманитарную помощь бедным и бесправным. И наблюдали трения, возникающие в тех случаях, когда иностранные сотрудники гуманитарных миссий пытались реализовать свои программы, основанные на западной культуре.