Монашка и дракон

— Почему я должен тебе верить? — в голосе дракона я услышала мягкую иронию. — Если мне не изменяет память, за последние два года я три раза рассматривал иски в отношении твоего брата, и обвинения были одинаковы — обещал, но не женился. И ты даже не особо противился — платил штраф и называл своего любимого брата… э-э… Глупым кобелем, кажется?

На это господину Фортюне возразить было нечего, и он отступил, бормоча что-то под нос.

— Из-за противозаконного поведения твоего брата произошло убийство, — невозмутимо продолжал дракон, — значит, он косвенно оказался виновен в своем же убийстве, штраф за косвенное участие в убийстве…

— Пятьдесят солидов, — назвала я сумму штрафа.

— Обвинение свободной и благородной женщины в колдовстве без доказательств…

— Сто пятьдесят солидов.

— Оскорбление свободной и благородной девицы в блудодеянии без доказательств…

— Сорок пять солидов.

— Итого, — дракон быстро посчитал на пальцах, — вира за убийство погашена, а с тебя, — он указал на господина Фортюне, — еще девяносто солидов, и закончим на этом.

Последовала долгая пауза, и даже стражники были поражены и переглядывались. Виллан-убийца вскинул голову, хмуря брови — не ослышался ли, а его жена начала шепотом молиться.

— Это… возмутительно, — произнесла мать господина Фортюне, а сам истец побледнел, а потом покраснел.

— Я буду жаловаться королю, — сказал он тихо, но с угрозой.

Дракон встал, потягиваясь, и подошел к нему намеренно-расхлябанной походкой, вразвалочку. Господин Фортюне попятился, но за ним стояли мать и сестра, и волей-неволей пришлось встретить дракона грудью, которая уже не выпячивалась так гордо.

— Осмелишься пожаловаться? — спросил маркграф, наклоняясь к господину Фортюне, который был на полголовы ниже. — А может, хочешь вызвать меня на поединок, человек? Закон это разрешает.

Оставалось было только гадать — не хватит ли господина Фортюне удар. Я видела, как ярость в его глазах поугасла, на смену ей пришла злоба, а ее сменил страх. Он вывернул поясной кошель и бросил на землю несколько золотых монет.

— Здесь двенадцать солидов, — сказал он, — остальные пришлю вам позже, милорд.

Подхватив под руки онемевших от изумления мать и сестру, он потащил их к выходу. За ними поспешили их свидетели, трусливо оглядываясь на дракона.

Он же смотрел им вслед, скрестив на груди руки.

Стражники развязали виллана, и тот принялся растирать затекшие руки.

— Забери деньги, — велел ему дракон, возвращаясь к креслу.

Виллан не двинулся с места, но его жена бросилась подбирать монеты, которые весело блестели на солнце. Виллан резко посмотрел на нее, и она нехотя положила монеты, которые успела подхватить, обратно на брусчатку.

— Забирай деньги, не бойся, — повторил дракон, оборачиваясь к ним, и женщина несмело потянула руку к богатству. — А ты, — теперь дракон смотрел на виллана, — должен знать, что убийство — не выход. И если подобное повторится, я самолично тебя повешу. Используй золото, чтобы найти своей сестре хорошего мужа. И позаботься, чтобы твои дочери не повторили ее судьбу. Если с ними случится что-то подобное — накажу тебя за ненадлежащее воспитание.

— Благодарим, ваша милость, от всего сердца благодарим, — жена виллана ползала, подбирая монеты, одновременно кланяясь, едва не утыкаясь лбом в камни.

Когда они ушли, дракон отпустил стражников, и только тогда Дилан заговорил:

— Что это мы наблюдали сейчас?

— А что тебя так взволновало? — ответил дракон с усмешкой, скользнув по мне взглядом, но сразу отворачиваясь.

— Истец пришел требовать виру за убитого брата, а ушел должником? — Дилан развел руки, изображая крайнее изумление.

— Я должен был повесить того остолопа? — ответил дракон вопросом на вопрос.

— Хотя бы наказать штрафом!

— Так я и наказал.

— Наказал?! — Дилан делано расхохотался. — Это называется — наказал?! Да он сейчас настоящий богач! Что ты творишь, брат? Теперь вилланы почувствуют свою безнаказанность!

— Почувствуют — значит, накажем и их, — дракон похлопал брата по плечу и сказал добродушно, — считай, что мне просто не понравился дурак-истец. Он же сам дал оружие против самого себя. Вел бы себя уважительнее — не влетел бы на штрафы. Да и братец его мне уже давно поднадоел со своими бабами… Я ведь его еще в прошлый раз предупреждал, что однажды оттяпают ему башку, если не научится штаны на ремне держать.

— И это — причина?!

— Хватит орать, — дракон поглядывал то на Южную башню, то на ворота — куда угодно, только не на меня. Он подтолкнул брата, указывая ему направление: — Окажи услугу, проверь, как Нантиль понравилась ее новая лошадь. Потом расскажешь.

— Лошадь? — Дилан выглядел точно так же, как господин Фортюне, когда узнал, что платить по иску придется ему.

— Иди, иди, — дракон подталкивал его в спину. — Или хочешь, чтобы я тебя пнул для ускорения?

Дилан ушел, мотая головой, а дракон зашагал к замку. Я пошла следом, потому что другого указания не было. Когда мы очутились под сводами Гранд-Мелюз, на лестнице, в полутьме, дракон остановился, и я остановилась тоже.