Монашка и дракон

В моих мыслях вертелись события вчерашнего дня — одна картинка сменялась другой, быстро, как листья, которые тасует ветер. Но одна возвращалась с раздражающим упорством — дракон обнимает меня на лестнице, почти касаясь щеки губами. Я потерла лоб, прогоняя это видение, а служанка продолжала болтать.

— Да что там может быть интересного? — удивилась она моим словам. — То, что было — то было, надо жить сегодняшним днем. Вот если бы кто-то из тех умников, что строчили дни и ночи напролет, догадался записать, как готовить воскресный пирог, который пекла покойная бабушка нашего милорда — леди Эуралия. Говорят, он был вкуснее новогоднего пудинга!

— Разве покойная миледи не оставила рецепта?

— Не оставила, — ворчливо отозвалась Фрида. — Она всегда сама его готовила, чтобы никто не вызнал секрета, и только для милорда. Господину Дилану и крошки не доставалось.

— Бабушка любила милорда больше?

— Похоже, что так, — согласилась Фрида. — Хотя во всем, что не касалась воскресного пирога, она между ними различия не делала. Помню, когда господин Дилан был совсем мальчишкой, он даже плакал, выклянчивая хоть кусочек, а однажды взял и украл пирог. Отхватил огромный кусище и сбежал! Покойная миледи была очень рассержена, и порола его самолично.

— Выпорола ребенка за украденное лакомство? — поразилась я, возвращаясь на землю из поднебесья, где только что витала, обдумывая побег.

— Она была крута нравом — покойная миледи Эуралия. Но справедливая. С тех пор по воскресеньям для господина Дилана готовили ванильный пудинг, который давали съесть только ему. До самой смерти так и готовили — пирог для милорда, ванильный пудинг для господина Дилана. И все были довольны.

Но тут мы пришли к дверям библиотеки, и разговор о кулинарных пристрастиях драконьей семьи был прекращен. Два замка были отлично смазаны, и мне не составило труда открыть их. Мы с Фридой зашли в темное помещение, где пахло сыростью, и не было окон. Служанка зажгла светильник и поставила его на столик у входа, чтобы я могла оглядеться.

Комната была небольшой, но высокой, со сводчатым потолком. Вдоль стен располагались полки, на которых стояли и лежали книги, свитки и стопки пергаментных листов. Полки были заполнены до самого потолка, и в углу стояла раскладная лестница, чтобы можно добраться до верха.

— Какое сокровище! — ахнула я. — Да здесь сотни книг!

Фрида пожала плечами — ей были непонятны мои восторги, а я брала то одну книгу, то другую, пьянея от счастья. Переводы восточных мудрецов, хроники Винланда и Салезии, даже комедии античных авторов, запрещенные церковью! О последнем я, конечно же, промолчала, но книгу запомнила, чтобы потом хоть одним глазком посмотреть, что же так возмутило в этих произведениях Святого Папу.

— Вам нужна помощь? — спросила Фрида. — Я пришлю кого-нибудь из служанок…

— Нет, спасибо! — ответила я искренне и с воодушевлением. — Я прекрасно справлюсь сама! О! Я уже знаю, как можно тут все устроить!

— Тогда я вас оставлю. Если решите уйти — не забудьте запереть двери.

— Не сомневайтесь, милая Фрида, — я тепло пожала ей руку и была удостоена еще одного изумленного взгляда.

Когда дверь библиотеки за служанкой закрылась, я не сдержала горестного стона, схватившись за голову. Ах, мои планы насчет побега! Драконье золото померкло по сравнению с этим сокровищем — настоящим, несметным, бесценным!..

Небеса, открыв путь к свободе, тут же подбросили такое искушение!

Чтобы прочитать эти книги, не хватит и года!

Я едва не плакала, оглаживая корешки фолиантов. Но плачь или нет — явилась я сюда совсем не за этим. Столик был слишком мал, чтобы расположиться за ним с удобствами, поэтому я расстелила пергаменты прямо на полу. Итак, можно начинать.

Этот день пролетел, как одно мгновение. Я успела переписать названия книг только с трех полок. Потому что невозможно было просто записать название книги, не заглянув внутрь. И невозможно было заглянуть и не прочесть несколько страниц.

Я очнулась, только когда вернулась Фрида.

— Милорд Гидеон сказал, что разрешает вам оставаться здесь только до обеда, — сказала она, решительно забирая светильник. — Он приказал мне вытащить вас отсюда пусть даже силой. Приказал вытащить, накормить и отправить на солнце, — и добавила, глядя с каким сожалением я запираю двери: — Впервые вижу человека, который сам хочет сидеть в подземелье! Это же как тюрьма!

— Это — целый мир, — возразила я ей.

Но повинуясь приказу милорда и настоятельным требованиям Фриды, я пообедала и вышла во двор замка, чтобы погреться на осеннем солнце — еще теплом и ласковом. Тем более что здесь же бегала Нантиль со щенком, а она-то и была мне нужна.

Когда Самсон свалился, высунув язык, Нантиль подсела ко мне. Она чесала щенку брюхо, а тот довольно повизгивал.