Монастырь

Потом воцариась тишина. Люди замолчали, тяжело дыша, вытирая с лиц пот и брызги крови. Гули – их оказалось не шесть, а около десятка – дергая костистыми конечностями, подыхали, истекая ручейками дымящейся зеленоватой слизи. И – трое мертвых и дюжина раненых.

Протяжный звук рога разорвал тишину. К нему тут же присоединился другой. Элла ринулся на крепостную стену, за ним – несколько солдат.

– О, боги…

По башне Шатур от верха и до низа вдруг побежала трещина, и из нее, как тысячи термитов, по стенам поползли гули. Внезапно пошел дождь, замолотил крупными каплями, и в скрытую облаками вершину Гленкиддираха, раскалывая небо, одна за другой стали бить молнии.

Горы ожили. Они шипели, хрипели и визжали, выплевывая на поверхность тысячи существ. Черных, серых и прочих; двух-, четырех-, шести– и стоногих; огромных, как буйволы, и маленьких, тела которых усеивали многочисленные глаза, либо вовсе безглазых; с крыльями, как у летучих мышей; с чешуйчатой или покрытой шерстью кожей. И все это летело, ползло, извивалось и клацало зубами. Черные даже на фоне черного фигуры, словно одетые в длинные рваные плащи, плыли по склонам, едва касаясь земли, и там, где они проходили, трава покрывалась инеем. И – целые реки сизо-красного тумана, которые стремительно текли наверх, к стенам Глоу.

Беорн. Черная книга. Проклятье.

Элла закрыл глаза.

* * *

После Ардланна им пришлось идти пешком. До Глоу оставалось всего пара дней пути, и здесь война уже давала о себе знать. Сам Ардланн, стоявший в отрогах Черных гор, ощетинился копьями и звенел оружием. Там, где дорога резко сворачивала на юг, ныряя в горную долину, высилась наспех возведенная сторожевая башня. Солдаты, лениво опиравшиеся на алебарды, проводили путников взглядами, однако препятствовать им не стали.

Эти места Эдвину знал: немногим больше месяца тому назад он шел здесь с Вульфаром, направляясь в Нордмонт. Ощутимая разница заключалась только в том, что сейчас тут не было видно ни одного человека. Ни пилигримов, ни крестьян с телегами, спешащих на рынок, хотя стояла самая пора для сбора лука и поздней капусты.

Заночевать они решили в деревне Глоу, а от нее до замка было уже рукой подать. Шли быстро, останавливаясь только затем, чтобы отдохнуть малость, да перекусить. В Ардланне – в городе, не в замке – Эдвин потратил пару часов на то, чтобы помочь разгрузить возок с пивными бочонками, за что получил от хозяина четыре медных грохена. Деньги тут же потратили на овсяные лепешки, кусок подкопченной свинины и полдюжины яблок. Не удержавшись, на остаток купили несколько кусков сочной, редкой здесь дыни, которую везли с юга, в основном из Ллевеллина.

Дорога давалась легко, хотя тропка невероятным образом петляла, огибала гигантские валуны, ныряла в низины и вновь взбиралась наверх, то и дело открывая взору красивейшие виды. Уже милях в десяти к югу от Ардланна горы заполонили собой все пространство: чем дальше, тем все более высокие, величественные, покрытые густой зеленью.

– Смотри, – произнес Эдвин, когда они вскарабкались на очередной холм. Вытянув руку, он указал на одну из гор. – Это Гленкиддирах.

Дом богов на фоне темнеющего неба, с сизо-черными облаками, кольцом висевшими над его вершиной, был страшен. У Эдвина внезапно появилось ощущение, что Гленкиддирах стал заметно ниже, чем тогда, когда Глойн впервые показал его у Дардинской башни. Жерло вулкана расширилось, обломки скал острыми зубами цеплялись за тучи.

Гвендилена поежилась.

– Нам туда?

– Нет. Надо спуститься и повернуть на запад. Дорога сама приведет.

Взявшись за руки, они молча тронулись дальше. Следовало поторопиться: ночь уже вступала в свои права, лес просыпался, издавая животные звуки, а из оружия у Эдвина имелся лишь короткий нож, который он прихватил в покоях Хэвейда.

Слава богам, обошлось без неприятных встреч: только один раз они замерли на тропе, когда из густого подлеска выскочил кабан и, злобно сверкнув маленькими глазками, помчался дальше.

– Чувствуешь? – спросил Эдвин. Гвендилена покачала головой.

– Запах, – сказал он. – Гарь.

Гвендилена вдруг схватила его за рукав.

– Ужасно, – прошептала она.

На окраине деревни в густой траве лежал труп женщины. Полуобнаженный, с распоротым до пояса платьем и широко раскинутыми ногами. Узнать, что это женщина, можно было разве что по обрывкам одежды: лесное зверье уже изрядно потрудилось над убитой.

Глоу было выжжено.

Ни одного целого дома, лишь остовы, обмазанные глиной, черные от копоти. Путники медленно пошли по единственной деревенской улице, оглядываясь и вздрагивая. Никого и ничего, и только полная луна выхватила из мертвого пейзажа несколько обезображенных тел, в основном, опять же, женских.

– А где остальные… люди? – прошептала Гвендилена.

– Не знаю, – так же тихо ответил Эдвин. – Я вообще не понимаю, зачем деревню сожгли. Крестьян обычно не трогают, иначе кто работать будет? Может, угнали куда. А может… приказ короля. Мне мастер Хэвейд рассказал про него немного. Беорн очень жесток, и часто без повода. Будем надеяться, что они просто сбежали.