Монастырек и его окрестности… Пушкиногорский патерик

«Как-то, – рассказывала одна женщина, помнящая хорошо Никандра, – к Никандру собралось много женщин, и среди них – мамина знакомая. Потом она рассказывала, что Никандр поговорил со всеми, а когда дошла очередь до нее, то сказал: «Ну, что я могу тебе сказать? Я только одно тебе скажу: сохраняй постные дни, среду и пятницу».

Слава его была велика. Во время коллективизации пушкиногорские активисты, комса, собрались ехать к Никандру. «Что это за святой там? Выкинем его!» Собрались обозом и поехали.

Много народу поехало. Приехали в Марамохи и только вошли в избу, как замерли и не смогли сделать больше ни одного шага. Постояли, повернулись и уехали ни с чем. И больше его не тревожили.

Многие вспоминают, что он заранее предвидел свою смерть и говорил, что его похороны запомнят надолго. И действительно. Когда его хоронили, то «как будто весь белый свет тронулся», было очень много народа. Похоронен Никандр в Велье на кладбище, которое расположено на городище. Могила обнесена железной решеткой. На могиле – небольшой темно-серый плоский камень, поставленный ребром. На камне выбит крест и надпись «Никандр М», причем не– поместившееся «др» перенесено ниже. Здесь же сравнительно новый железный крест, возможно, рядом похоронен кто-то из родных Никандра.

83. Продолжение великого путешествия. Отпевание

1

В избе было накурено, пыльно и душно. Гроб внесли и поставили на стол в центре избы. Крышки не было, и отец Фалафель увидел морщинистое лицо старухи, которая внимательно смотрела на него сквозь плохо прикрытые веки.

– А что-то помнится мне, что я с другими вроде договаривался, – сказал подслеповатый дядя Миша. – Те вроде как поплотнее были.

– Мы тоже не из мелких, – сказал Пасечник. – А вот беда у нас действительно большая.

– Неужто? – сказал дядя Миша

– Да, большое несчастие… Обокрали нас, дядя Миша.

– Ты чего? – удивленно сказал отец Фалафель, но наткнувшись на взгляд Пасечника, замолчал.

– Охти, – сказал без всякого сочувствия дядя Миша. – Как же это?

Отец Фалафель хотел было что-то сказать, но потом раздумал и махнул рукой.

– На одну только минуточку прилегли, хорошо, что хоть подрясники не тронули, и за то спасибо, а так все книги, молитвослов и все, что нужно для отпевания, все украли мерзавцы.

– Однако, – сказал дядя Миша, который, судя по всему, был здесь главный. – Какой народ стал вороватый …Что же теперь делать?

– А ничего, – сказал Пасечник. – Сейчас монастырские придут, и все будет в порядке. Их, должно быть, в монастыре задержали…

– Ничего, подождем, – сказал дядя Миша, усаживаясь у изголовья покойницы. – А вы пока тоже садитесь, садитесь, – сказал он монахам. – Не бойтесь, не укусит… Она теперь долго еще никого не укусит, – сказал он и засмеялся, а вслед за ним немедленно засмеялись присутствующие.

Табачный фиолетовый дым стелился над лежащей покойницей.

– Вы не удивляйтесь, что мы так говорим, неподобострастно, – продолжал дядя Миша, зажигая сигарету. – Это такая мымра болотная была, что только оторви да выкинь. Всех извела.

Народ вокруг согласно зашумел.

– А уж как колдовала, старая, так только держись! Как что не по ней, сразу начинает колдовать, и что-нибудь обязательно в этот день случится. Или пожар, или кто заболеет, у кого корова падет или, может, кто умрет. Словом, ведьма.

– Да уж, – сказал дядя Миша, роняя в гроб пепел. – Уж что-что, а колдовать она умела.

– Зачем же вы тогда ее хотите отпевать? – спросил не слишком сведущий в церковных делах Пасечник.

– А как же, – сказал дядя Миша, пуская над гробом клубы дыма, – а что если она такая ведьма, что возьмет да и вылезет из могилы-то своей?.. Да еще начнет тут озорничать, что тогда?

На какое-то время в избе повисло молчание.

– Что же ты? – сказал, наконец, дядя Миша, – Монах, а таких вещей не знаешь… Да разве она осмелится после отпевания вылезти?.. Тем более что мы ей на могилку-то такой камешек взгромоздим, что будьте-нате, верно, робята?

Народ согласно кивал и соглашался.

– Я вот тут чего надумал, мужики, – сказал вдруг отец Фалафель, до того молчавший. – Эта вот емкость на подоконнике – просто так стоит или у нее какая другая цель есть?

– Что-то еще за цель такая? – спросил дядя Миша.

– Да вот же, вот эта… – сказал Фалафель, показывая на приличный бутылек, судя по всему, с прозрачной самогонкой. – Очень симпатичная емкость, как я погляжу.

– Ах, это, – засмеялся дядя Миша. – Что же вы раньше-то не сказали, монахи?.. Хозяйка! На-ко быстро! Налей-ка гостям нашей, очищенной.

– Вот спасибо, так спасибо, – сказал отец Фалафель, принимая стакан из рук хозяйки. – А то мы устали с дороги-то, да еще эта жара с утра. И не захочешь, а взалкаешь.

– И мне плесни, – сказал дядя Миша.

Хозяйка без разговоров плеснула и ему.

– Ну, будем, – сказал дядя Миша, после чего откашлялся и выпил. И все выпили вслед за ним.

– Хороша, – сказал отец Фалафель и зашелся в кашле.

– Просто чудо, – подтвердил Пасечник и добавил: – А нельзя ли по этому случаю чего-нибудь закусить?.. Какую-нибудь корочку смешную?

– У нас после первой не закусывают, – пошутил дядя Миша.