Моника 2 часть (ЛП)

- Я предпочитаю быть справедливым, Ноэль. Пусть наконец на земле Д'Отремонов наступит справедливость, понимание, любовь и милосердие для живущих и прощение грехов для умерших.

На фарфоровой пепельнице от письма осталась горстка пепла; затем Ренато резко распахнул дверь, и старик-нотариус спросил:

- Куда ты, Ренато? Не станешь ждать Хуана?

- Я не могу больше ждать, Ноэль. Я прямо сейчас встречусь с ним! – В просторной прихожей в полумраке Ренато наткнулся на Янину. Впервые ясные и нежные глаза сына Софии посмотрели на нее с мягкостью. У него было доброе сердце, сострадание, любовь и сочувствие ко всем созданиям на земле. Он чувствовал безмерное великодушие, расположенность к доброте и снисходительности и, подавляя невольную враждебность к стройной метиске, сердечно спросил:

- Что произошло, Янина, почему ты так смотришь?

- Вы кажетесь довольным, сеньор.

- Да, Янина, я доволен.

- Однако вам нужно знать правду, чтобы вас прекратили дурачить и смеяться над вами. Кто лжет и позорит вас.

- Янина! Что ты такое говоришь? – воскликнул Ренато, сменив приветливость на суровость.

- Прочтите это письмо, сеньор Ренато! Прочтите!

Слова метиски резко стряхнули восторженное возбуждение и светлую нежность, любовь и благородство, которыми жила его душа. Мир небесных иллюзий с ужасом провалился в пропасть. Он вырвал его у Янины, не взглянув на адресата. Затем быстро прочел, словно глотнул яда, и принудил метиску ответить:

- Что это значит? Кто дал тебе это письмо? Для кого оно?

- Для Хуана Дьявола!

- Для Хуана Бога, – поправил Ренато, прочитав. – Кто написал это письмо?

- Вы не видите? Не узнаете? Не узнаете почерк?

Ренато снова взглянул на строки, плясавшие перед глазами и искрившиеся насмешкой и бесчестьем. Он не хотел понимать слова, означавшие что-то ужасное, проникавшие в душу все сильнее, пока с мучительной силой не вонзились в него. Безумно он посмотрел на Янину, которая собралась убежать, и приблизился к ней:

- Я спросил, кто дал тебе это письмо!

- Мне его не давали. Я подобрала его, когда оно свалилось у той дуры, с которой его отправили. Это письмо с доверенной служанкой Аной послала Хуану Дьяволу сеньора Айме. Послала вручить его Хуану Дьяволу!

- Хуану Дьяволу! Хуану Дьяволу! Ты лжешь!

- Это правда! Клянусь! Сеньора Айме…

- Не порочь ее имя, иначе ответишь жизнью за это! Ты лжешь, лжешь!

- Не лгу! Сеньора Айме любит Хуана Дьявола! Я видела их вдвоем на свидании!

- Замолчи! Замолчи!

Рука Ренато грубо схватила за горло метиску и безумно сжала, а Янина, не защищаясь, выплеснула остаток яда:

- Это правда, правда! Убейте, если хотите, за мои слова; но убейте и ее, потому что она изменница!

- О, хватит! Хватит!

Он отпустил ее, и она свалилась. Вне себя от бешенства он взглянул на нее и побежал в спальню.

Преклонив колена на скамейке, сложив руки, Айме не плакала, не молилась, а лишь испытывала боль в душе и теле. Она повернула голову при появлении матери:

- Дочка, что случилось? Где твоя сестра?

- Она ушла с моим посланием. Она попросит у него одолжения для меня. Это все. Я жду ее здесь.

Айме направилась к окну, пытаясь услышать любой шум, но стояла ночная тишина… Все казалось совершенно спокойным, и тут послышались быстрые шаги, от которых захолодела кровь в венах. Она хотела отойти, спрятаться, сбежать, но не успела, потому что Ренато вторгся в ее комнату и властно приказал:

- Айме! Выходи!

Он почти выволок ее и потащил за собой, пальцы стальными крючками вонзились в руку, вынуждая покинуть спальню, где осталась испуганная Каталина, не успевшая вымолвить ни слова. Он подталкивал ее к свету фонаря, а затем пристально посмотрел на нее со звериным и ужасным выражением, пока она тряслась и отступала. Она уже не могла пятиться, а он все наступал. В его ясных глазах зажегся гнев невиданной силы и ярости, знакомый огонь, который Айме видела в других глазах, и испуганно взмолилась:

- Ренато! Ты сошел с ума!

- Я сошел с ума и ослеп, нужно так сказать! Притворщица! Развратница!

- Почему ты так говоришь? Почему так смотришь? – задыхаясь от ужаса, она пыталась защищаться: – Ренато, ты потерял рассудок?

- Ты помнишь это письмо? Отвечай!

- Я… я… я… – не находя выхода бормотала Айме.

- Оно твое. Ты не отрицаешь. Оно твое, это ты писала его! Ты обманула меня!

- Нет, Ренато, нет!

- В этом письме ты умоляешь, просишь сострадания у другого мужчины, а теперь попросишь у меня. Но не проси, потому что бесполезно. Это бесполезно!

Айме попыталась сбежать, но грубые и решительные руки Ренато крепко держали и сжимали ее, поднимаясь к горлу. Айме удалось уклониться от рук и от ужаса и безысходности выплеснуть яд обвинения:

- Я не виновна. Клянусь! Это она! Я прошу сострадания не для себя. Прошу милосердия для нее. Я унижаюсь и умоляю, чтобы спасти ее. Монику!

- О чем ты говоришь?

- Моника – любовница Хуана Дьявола!

- Нет! Не может быть!

- Я поклялась любой ценой молчать. Поклялась не говорить. Ради матери. Ренато, ради нашей бедной матери, которая хотела спасти сестру. Я хотела спасти ее собственной ценой. Я прошу к ней милосердия, Ренато! Милосердия к нам обеим!