Моника 2 часть (ЛП)

- А ты помолчи! Согласна? Конечно же согласна, Моника. Ты же, Хуан, исполняешь обещание, – проговорил он с бесконечной горечью: – Есть ли причина не сыграть свадьбу? Кто воспрепятствует закону? Зачем назначать свидание за церковью, Хуан, когда можно повести ее с Божьего благословения к алтарю, на радость всем, с одобрения общества? Почему бы не поженить их, Айме? Не осуществить твое желание, выполнить это по Божьим правилам, как хорошей сестре? Почему бы нам не стать шаферами на этой свадьбе? Зачем вести себя, как преступники, когда можно все исполнить по закону? Ты согласна, Моника. А ты женишься, Хуан!

Шум приближавшихся шагов и голосов удивил всех, и Ренато произнес:

- Думаю, это моя мать. Наверняка Каталина побежала ее предупредить. Добро пожаловать всем, чтобы услышать прекрасную новость. – И он позвал: – Мама, Ноэль, вот мы и собрались! Вы уже видите, как все обрадованы.

- Ренато, Ренато, – забеспокоилась Айме. – Не говори им, не говори…

- Айме, дочка! – прорвалась к группе Каталина. И ошеломленная, воскликнула: – О, Моника!

- Моника, – подтвердил Ренато. – Моника и Хуан Бога. Разве не так тебе нравилось его называть? Хуан Бога! Подойди поближе, мама. Да, Хуан здесь, но не о чем беспокоиться.

София Д'Отремон приблизилась к Ренато, бледная, дрожащая, словно увидела наконец то несчастье, которого так опасалась; но Ренато улыбался новой для него улыбкой: вызывающей, досадной, почти злобной:

- Я должен объявить всем большую новость: Моника и Хуан решили пожениться, и сделают это немедленно. Немедленно!

- Ренато, прошу тебя…

- Больше ни слова этой ночью, дорогая, – Ренато гневно отрезал мольбы Айме. – Нам необходимо отдохнуть и поспать. Завтра будет ужасный день. Завтра утром свадьба. Я тоже горю желанием, чтобы завтра они уехали отсюда.

- Но…

- Никаких но. Они не возражают и молча принимают крест – разумное следствие совершенного греха. Или по-твоему это грех? Думаешь, я должен рукоплескать отсутствию уважения к дому матери? Извини меня. Знаю, речь о твоей сестре, и ты наверняка чувствуешь себя так, будто сама свершила грех. Правда, дорогая? Но отгони эту мысль и не думай больше. Я заставлю любого ответить за свои поступки, освобождаясь от родственных обязательств. Каждый виноват в своих действиях, и несчастье тому, чьи действия обернутся против него самого!

Ренато притащил Айме к дверям крыла дома, предназначенного для любви и счастья. Тщетно Айме искала слова и выражения. Уже несколько часов длился этот кошмар. Холодный и резкий Ренато враз переменился, став властным, недоверчивым, враждебным, словно всякий раз ожидал получить удар в спину, словно по его венам разлили тончайший отравляющий яд. Он пристально посмотрел на нее свирепым вопрошающим взглядом, а затем холодно, сдержанно и оскорбительно улыбнулся, что хуже упреков и криков.

- Ренато… – взмолилась Айме в смертельном беспокойстве.

- Зайди и не мешай. Мне еще многое нужно сделать, – резко приказал Ренато, слегка подтолкнув ее, и закрыл дверь на ключ.

- Ренато, Ренато! Что ты делаешь? – испугалась Айме. – Ренато, Ренато!

- Сынок, почему ты запер дверь? – спросила встревоженная и нерешительная София. – Там за дверью Айме?

- Конечно Айме, мама. А теперь, если позволишь…

- Нет, подожди секунду. Я хочу узнать, что произошло. Я требую, настаиваю. Почему ты так сказал о свадьбе, которая тебя не касается? Почему обращаешься так с Айме и ведешь себя, как обезумевший?

- Возможно потому, что хочу дойти до конца. Больше не спрашивай, мать.

- Он что-то сделал тебе, Ренато? – встревожилась София. – Я совершенно уверена. Больше всего может ранить тебя отъезд...

- Моего брата Хуана? – вызывающе прервал Ренато.

- Ренато! – испугалась София.

- Моего брата Хуана, мама. Скажи же наконец. Все, что чувствуешь, думаешь, хочешь крикнуть, что сдерживала все эти годы. Что он ненавидит меня, справедливо ненавидит за это, потому что он мой брат и понимает, что у меня куча законных бумаг и подписей, чтобы иметь все, а ему ничего. Скажи же, мама!

- Дело не в бумагах и подписях, а в разнице жизней: моей, достойной и безупречной. А эта женщина подкинула в наш дом Д'Отремон ублюдка. Проклятый сын, плод измены и позора этой подлой распутницы, как подлое и низкое сердце этого мужчины, который тебя ранил!

- Он не ранил меня, мама.

- Как это не ранил? В таком случае, почему ты так взбудоражен? Почему так важно, чтобы Моника…? Ренато, сынок, скажи мне всю правду!