Моника 2 часть (ЛП)

- «Сегодня, 20 марта 1902 года, в городе Сен-Пьер, перед Судом предстал обвиняемый, Хуан, без фамилии, известный как Хуан Дьявол, возраст которого граничит между двадцатью пятью и двадцатью восьмью годами, белой расы, роста один метр восемьдесят сантиметров, темные волосы, карие глаза, без бороды, профессия рыбак или моряк на кораблях прибрежного плавания, состоит в браке, законный собственник шхуны «Люцифер». Другая сторона, обвинитель, дон Ренато Д'Отремон и Валуа, возраст двадцать шесть лет, гражданин Франции, уроженец Мартиники, светлые волосы, голубые глаза, без бороды, стройного сложения, рост один метр семьдесят сантиметров, налоговый плательщик муниципалитета Сент-Ан, Диаман, Анс'Арле, Ривьер-Сале, Воклен, Сент-Эспри, Сен-Пьер и Фор-де-Франс, собственник так называемых усадеб Кампо Реаль, Дюко и Ламантен, проживающий в этом городе и, как ранее сказано, в усадьбе, женат, офицер запаса, выпускник военной академии Сен-Сир, подал апелляцию против Хуана без фамилии, известного, как Хуан Дьявол, за долги, взятки и злоупотребление доверием, предоставив также и другие обвинения, которые заставляют признавать Хуана Дьявола нежелательным субъектом, контрабандистом, обманщиком государственной казны, незаконно перевозившим пассажиров, к тому же похитившего ребенка, называемого Колибри, и многочисленные обвинения за потасовки, ругань, запрещенные игры, удары и ранения субъектов, которые в назначенное время будут представлены в качестве свидетелей. Обвинитель просит немедленно задержать Хуана, расследовать его преступления, забрать собственность, состоящую из шхуны «Люцифер», чтобы отдать долги и вернуть похищенного мальчика. Просит также судить и наказать Хуана в соответствии с законом и санкциям, действующих по статьям 227 и 304 нашего Уголовного Кодекса. Я закончил».

Взгляд Хуана неспешно осматривал зал, каждое лицо, обращенное к нему. Позади уважаемого председателя суда стояли жандармы в высоких сапогах и с саблей на плече, беспрестанно наблюдая и готовые тут же на него наброситься. Затем его зрачки, казалось, расширились, рот исказила саркастическая гримаса гнева, почти отвращения. Все его внимание остановилось на одном лице, светлых глазах и волосах, безупречно одетом, тщательно выбритом, с немного бледными щеками и каким-то неуверенным шагом: на человеке, чья кровь роднила с ним.

- В качестве обвинителя, суд передает слово дону Ренато Д'Отремону и Валуа, – объявил председатель.

- Не по своему желанию я занимаю место прокурора, господа судьи, – уверенно и с расстановкой начал объяснять Ренато. – Это не личный счет с Хуаном Дьяволом, чтобы обвинить и заявить на него, возбудить дело и привести наконец в этот суд. Это мой прямой долг, долг гражданина Мартиники, главы семьи, кровных и не кровных родственников, я должен взять на себя эту ответственность. Обвиняемый состоит в браке. Это знают все. Предвидя злобные намеки на этом собрании, заявляю также в суде, что мы оба знаем, что связаны кровно. Мое заявление необычно, многие решат, что это неуместно и даже неприлично. Решат, что мой долг молчать, меня будут злословить на каждом шагу, за моей спиной, это ни для кого не тайна, и все же я удовлетворю сеньоров судей, присутствующих с самого начала заседания. Все об этом думают, так что я предпочту сказать без запинки: Хуан Дьявол – мой брат.

- Тишина! Тишина! – приказал председатель, яростно звоня в колокольчик, напрасно пытаясь прекратить шепот, восклицания и шум, поднявшийся в зале от слов Ренато.

- Но забудем эту подробность, оружие, пятнающее мою репутацию, и которым подумают воспользоваться против меня, – продолжал Ренато, завладев обстановкой. – Я считаю, что Хуан – субъект нежелательный в нашей среде и обществе, своенравный и жестокий, задиристый и дерзкий, не уважающий законы, насмехающийся над приказами и, к сожалению, с низкой моралью. Не я это признаю, а свидетели, которые предстанут на суде, свидетели печальных подвигов Хуана Дьявола. Начиная с членов его команды, служивших ему ради перевозки контрабанды и украденного груза, даже маленького Колибри, вырванного из рук родственников, под сентиментальным предлогом, что к нему плохо относились. Прежде чем продолжить обвинение, я попрошу первого свидетеля предстать перед судом.

- Боже мой! Что это, Ана? – спросила испуганная Айме.

- А что еще, хозяйка? Люди, – спокойно объяснила Ана. – Когда мы были внизу, и вы спрашивали, я выглянула в окно, там были все: судья, жандармы, Хуан Дьявол, сеньор Ренато, который говорил и говорил.

В нервном возбуждении, бледная, запыхавшаяся Айме быстро шла через коридоры суда. Несмотря на смелость, она побаивалась; сквозь ее решимость, проглядывала странная бледность на цветущем лице; напуганные глаза смотрели по сторонам, и единственным успокоением для ее возбужденного состояния было блаженное спокойствие, с каким улыбалась Ана, без конца накручивая ожерелье пальцами цвета табака.

- Если начался суд, то ни на что не хватит времени.