Монохром

Тонкий девичий вскрик, тут же захлебнувшийся, заставил Лейлу подскочить и шибануться об стол уже основательно. Похожий вопль, только длившийся несколько секунд, она слышала: вчера, на кухне. И поэтому по спине у неё снова помчались ледяные мурашки.

— Я не… — начала было оправдываться Лейла, порывисто обернулась, не обращая внимания, что со стола капает выплеснувшийся через края чашек кофе. За спиной никого не было, кроме оторопело моргающего официанта, который спешил к другому столику. — Лина?..

Официант, заметив беспорядок за этим столом, торопливо позвал кого-то из своих коллег. Натянуто оцепеневшей Лейле, двинулся дальше.

— Где она?! — успела спросить у него Лейла, во все глаза разглядывая почти пустое пространство кафе, раздачу и дальнюю часть, где за ещё одной декоративной перегородкой скрывались входы в туалетные комнаты.

Парень в форменном фартуке недоумённо пожал плечами, огибая девушку и уже за её спиной снова неодобрительно глянул на кофейную лужу на полу. С края стола продолжало капать, и лужа расползалась.

— Лина, хорош! — Лейла чуть не сбила с ног другого официанта, с тряпкой и ведром, спешившего устранить беспорядок. Заметалась по кафе, заглядывая под столики, отчаянно цепляясь за мысль, что Лина решила её разыграть — в отместку за нарушенное слово не фотографировать. — Эй, Мерилин! Уговор был, что это ты не фоткаешь!

— Девушка, извините! — подлетела к ней женщина средних лет, в той же форменной одежде кафе, с золотистым бейджем на груди, на котором значилось «старший менеджер». — У нас не принято шуметь…

— Где она?! Моя подруга?! — Лейла была пониже сотрудницы кафе, но излучала такой напор, что менеджер стушевалась и попятилась. — Такая с белыми волосами, бледная вся?! В ярко-зелёном худи? Она в туалет пошла, Вы видели, она вышла?! И куда?!

— Я-аа… извините, нет, — пытаясь справиться с голосом, предельно вежливо ответила женщина.

— Лина!!! — Лейла, уже начхав на любые правила кафе, ринулась к туалетам, проверила все кабинки, перепугав засевших там посетительниц. Удержалась, чтоб не ломиться в мужские. Снова чуть не бегом вернулась в зал, к их столику, с которого уже убрали кофейные потёки и даже заменили чашки.

Лейла заметила, что официанты сбились в кучку за раздачей, шушукаются со своей непосредственной начальницей и тревожно поглядывают в её сторону. Наплевав, что они сейчас там себе решают, Лейла, почти перевалилась через стол у кассы, крикнула им:

— Моя подруга! Мы вместе пришли! Вон этот курчавый нас обслуживал! Кто-нибудь видел, она выходила из кафе?!

— Н-нет, — неожиданно пискнула белобрысая кассирша, испуганно глядя на возбуждённую посетительницу. Набравшись храбрости, добавила: — От кассы дверь просматривается, никто не входил и не выходил последние полчаса, только Вы… и вторая девушка, седая такая. Но она не выходила, нет.

Лейла уставилась на неё тем взглядом, от которого даже рослые парни-боксёры и матёрые мужики пятиться начинали. Кассирша побледнела ещё сильнее, и Лейла поняла: не врёт. От кассы действительно хорошо просматривались и двери, и большая часть зала кафе.

В ногах возникла противная тряская слабость, внутренности скрутило в тугой холодный узел. С потерянным видом Лейла вернулась к столу, села на своё место. Посидела так минуту или две, всё надеясь, что вот сейчас Мерилин как выскочит откуда-нибудь, заливаясь злодейским смехом!..

От бессмысленного созерцания пустого сиденья напротив её отвлекла тупая боль в пальцах левой руки. Лейла не сразу поняла, что за предмет стискивает судорожным жестом. Костяшки выпирали белыми бугорками, ладонь почти онемела от напряжения. Девушка медленно вытащила руку из-под стола, почти уронив на столешницу, будто держала не плитку телефона, а гантель на десяток кило. С усилием приподняла повыше, всмотрелась. Телефон давно ушел в режим ожидания, экран бликанул чёрным зеркалом.

Догадка, которой Лейла боялась, да попросту не могла придать даже мысленную формулировку, заставила узел из кишок стянуться ещё туже. От затылка до копчика снова побежали знобкие мурашки, а мышцы шеи как одеревенели. Словно раздвоившись — одна часть безучастно смотрела и ничего не делала, другая, преодолевая безымянный ужас, совершает какие-то действия — Лейла смотрела за своей правой рукой. Ей чудилось, что та движется невыносимо медленно, ещё медленнее прилипает пальцем к нижней части экрана. На какое-то мгновение показалось, что палец сейчас провалится в эту стеклянно поблескивающую черноту экрана блокировки. Прикосновение к прохладной поверхности едва достигло сознания Лейлы. Привычный жест был выполнен тоже как будто без её участия: мазнуть снизу вверх.

Скованность с шеи перекинулась на горло и грудь, не давая Лейле заорать, издать хоть какой-то звук. Или сделать вдох. Она могла только смотреть — и была не в силах и шелохнуться. Или хотя бы закрыть глаза. Она смотрела, чувствуя, как холод из живота рухнул в ноги. Наверное, вокруг кроссовок даже лёд образовался…