Монохромный человек (СИ)

Но Касьяну помогала злость на брата, злость на себя и злость на Платона Плансона.

Если бы он тогда не упрямился и согласился бы продать чертовы снимки он, Касьян, не попал бы ни в какую аварию и не был бы вынужден мучатся с одной рукой!

Каменев открыл дверь в квартиру.

Оттуда на него выползла застоявшаяся тишина и водянистый сумрак.

Жалюзи на окнах были плотно закрыты.

Коридор и комнаты наполнялись густым витающим полумраком.

Но не смотря на загустевшие в его квартире сумерки, Касьян прекрасно разглядел хаос бардака.

В коридоре и в большой комнате валялась перевернутая мебель, выпотрошенные из шкафов вещи, книги, провода, журналы, статуэтки, элементы декора и несколько фото-картин с треснувшими рамками.

Касьян несколько мгновений стоял на пороге и с обескураженным убитым разочарованием ошарашенно взирал на учиненный беспорядок.

Войдя в коридор, он бросил сумку на пол, дрожащей правой рукой нащупал выключатель.

Зажегся свет.

У Касьяна в горле застряло дыхание. Судорожно задрожали губы, он вжался в дверной косяк.

Басовитым грозным барабаном звучало сердцебиение.

Касьян выдохнул так, словно кто-то с силой внезапно надавил на его грудь, выдавливая весь воздух до остатков.

Он выдохнул, и замер не в силах втянуть в себя ни грамма воздуха.

В коридоре, прихожей и в зале его квартиры все было буквально перевёрнуто вверх дном!

Было разбито и разрушено, все, что только можно было.

Осколками, в руинах шкафа лежало зеркало из прихожей. Рядом валялась битая люстра и разбитая, раздавленная в мясо трубка домашнего телефона.

Грудой хлама лежали разломанные полки. Бесформенной кучей рядом валялись вещи, что стояли на них.

Изрезаны подушки, отломана дверь ванной и на куски разбита сама ванна и раковина.

Чем-то острым исцарапаны и изрезаны флизелиновые обои, и буквально разрублены на куски все его ботинки.

Некоторые из них были ручной работы, от лучших английских мастеров.

Но самое ужасное было не это.

Над всем этим опустошительным разрушением между дверей и стен повисли десятки гирлянд с черно-белыми бумажными человечками.

Ноги Касьяна подкосились, он сполз по стене на пол, прижал к груди сломанную руку.

Он задрожал, забился в лихорадке ужаса не в силах издать и звука.

В таком состоянии его обнаружил Ким, вернувшийся, чтобы извинится и помирится.

ЛУКЬЯН КУРБАТОВ

Среда, 12 август. Четырьмя этажами выше, над квартирой Касьяна в это же время…

Дверь квартиры распахнулась, стукнулась ручкой об дверь.

Истово целующиеся мужчина и женщина ввалились внутрь.

Лукьян ногой толкнул дверь, та захлопнулась.

Девушка в его объятиях захихикала. Они жадно, горячо и пылко целовали друга. Так, словно ничего больше на свете не желали, как напиться друг друга.

Лукьян подхватил девушку на руки, прислонил к стене. Она сплела ноги у него за спиной. Игриво промычала, запрокинула голову, подставляя шею для поцелуев.

Он впился губами в нежную кожу её шеи.

Не отрываясь друг от друга, они вошли в спальню, он уронил её на кровать.

Она упала широкую кровать, её тело чуть подпрыгнуло на ней.

Лукьян поспешно снимал с себя одежду.

Девушка, призывно улыбаясь, не сводя с него взгляда, двумя руками приспустила с плеч лямки лёгкого платья.

— Иди сюда… — возбужденно прорычал голый по пояс Лукьян.

Он нетерпеливо содрал с девушки платье.

Они до полного изнеможения страстно сгорали на кровати.

Лукьян брал девушку властно, даже грубо. Он подчинял её, овладевал ею, покорял… Она была его и только для него.

Это было долго. Долго и много. И все же недостаточно…

Когда они вдоволь насладились друг другом, Лукьян налил им по бокалу вина и один отдал обнаженной девушке, когда та вернулась из душа.

— Слушай, — улыбнулась она, взяв бокал. — А почему ты привез меня именно сюда? В эту квартиру?…

— О, — усмехнулся Курбатов. — Здесь мне… особенно приятно и хорошо. Это связанно с прошлым.

Он лукаво усмехнулся и отпил из бокала.

— Расскажи. — попросила девушка, игриво склоняя голову к плечу и касаясь губами края бокала.

— Да так… Я снял эту квартиру для встреч с одной женщиной. — начал рассказывать Лукьян. — Я любил её очень давно, ещё когда мы оба учились на журфаке… Но она в свое время предпочла мне одного неудачника.

— Почему он неудачника? — хихикнула девушка.

— Потому, что он до сих пор мой подчиненный. — презрительно фыркнул Лукьян. — Но… журналист он хороший… Это я должен признать.

— М-м… — кивнула девушка. — А что с той женщиной? С которой ты встречался.

— Она теперь моя жена. — ухмыльнулся Лукьян.

Девушка усмехнулась.

— И теперь ты встречаешься здесь со мной.

— Ну, она то теперь никуда от меня не денется… — проговорил Курбатов.

— А меня ты боишься потерять, значит? — девушка заулыбалась шире.

Нет, подумал Лукьян глядя на её накрашенные губы, таких, как ты у меня было и будет ещё очень много.

Но в слух он проворковал:

— Конечно, котенок. Любой бы боялся потерять такую, как ты. Это всё равно, что потерять драгоценный шедевр, существующий в единственном экземпляре.

— О-о… — проговорила она и подобралась к нему ближе. — Так я для тебя шедевр?

Он усмехнулся, отпил из бокала.

— Ещё какой. — идеально солгал Лукьян.