мономиф

Слово «план» в те годы повторяли на каждом шагу — компульсивно, как заклинание. Коммунисты должны были заставить людей работать — так как практически все стимулы к работе были ими уничтожены («Мудреное дело: землю отдали, а хлеб до последнего зерна отбираете: да подавись ты сам такой землей!»²⁸⁵). Но причина всеобщего развала²⁸⁶ не только в этом. Россия ждала чуда. Как ни дико это звучит, в начале XX века россияне ожидали, что счастье и изобилие наступят сами собой. Революционное ожидание конца света и золотого века настолько напоминает примитивизм²⁸⁷ карго-культов, что невольно возникают мысли о регрессе, откате, вырождении. Но, похоже, дело все же не в регрессе, не в возврате назад, к давно пройденным, изжитым и оставленным в прошлом способам понимания. Похоже, мифологическое мировосприятие никогда и не умирало — а возможно даже и не ослабевало. Научное мировоззрение не заменило мифологическое — но все историческое время существовало как бы параллельно ему.

Конец света часто приурочивали к «круглым» датам. Светопреставления ждали в 1000, 1492 (конец седьмого тысячелетия от сотворения мира), 1666 (число дьявола)²⁸⁸, 1999 (согласно «Центуриям» Нострадамуса) годах. Несбывшиеся пророчества кажутся нелепыми — для тех, кто пережил фатальную дату. Но для русских раскольников пророчество «Кирилловой книги» (1666) сбылось в полной мере²⁸⁹. Церковный собор 1666-1667 годов закончил реформу Никона, окончательно превратив церковь в идеологический придаток светской власти. Праведники ответили на это предательство массовыми самосожжениями; многие были зверски убиты. Большинство староверов остались жить — но это была жизнь на обезбоженной земле.

Апостольская передача благодати иссякла. Таинства потеряли мистическую силу… Для всех них (беспоповцев) был общим полный отказ от священства и таинств, считавшихся потерявшими силу²⁹⁰.

Для христианина это и есть конец света, как он предсказан в «Апокалипсисе» — власть Антихриста и полное поражение истинной церкви. Бог отвернулся от земли, погрязшей во грехе. Так что в начале XX века у России уже был опыт двух с половиной веков — опыт не только ожидания, но и переживания конца света. Стоит лишь отметить, что это был опыт христианский — то есть религиозный опыт сравнительно развитой культуры.

Любое возрождение (нового) возможно лишь после смерти (старого). В архаическом восприятии конца света не только возрождение, но и само крушение отжившего — праздник. Рушится мир, рушится общество, с его извечными запретами и принуждениями — что может быть лучше? С уничтожением культуры снимается и недовольство культурой. Вполне естественно, что это событие (пусть даже в ослабленном, ежегодно-ритуальном варианте) отмечается буйными оргиастическими празднествами. Вот как это происходит у племен Нгадью Дайяк (Борнео).