мономиф

Символизирует ли море также и материнскую утробу? Обещает ли смерть новое рождение? Ведь мы помним: «Воды связаны с представлением о зародышах, ростках, скрытых возможностях и возрождении… Вода — это носитель зародышей жизни»³⁹¹. В «Котловане» это не очевидно; но в «Чевенгуре» смерть и рождение представлены как вехи непрерывного цикла, как вечное возвращение. Смерть наставника описывается в хорошо знакомых нам символах.

Вода над ним уже смеркалась... Наставник вспомнил, где он видел эту тихую горячую тьму: это просто теснота внутри его матери, и он снова всовывается меж ее расставленными костями, но не может пролезть от своего слишком большого старого роста³⁹².

И почти теми же словами описано рождение свыше в третьей главе Евангелия от Иоанна:

4. Никодим говорит Ему: как может человек родиться, будучи стар? неужели может он в другой раз войти в утробу матери своей и родиться?

5. Иисус отвечал: истинно, истинно говорю тебе, если кто не родится от воды и Духа, не может войти в Царствие Божие.

6. Рожденное от плоти есть плоть, а рожденное от Духа есть дух.

7. Не удивляйся тому, что Я сказал тебе: должно вам родиться свыше.

Аналогичным образом (в «Ху-мин-кин») и «Будда в великом милосердии раскрывает метод работы огня и учит людей проникать заново в материнское лоно, чтобы воссоздать свою природу». Ту же мысль мы можем найти и у Парацельса: «тот, кто хочет войти в Царство Божье, должен вначале войти своим телом в свою мать и там умереть». Здесь мы вновь возвращаемся к проблеме, поднятой нами в первом блоке. Наиболее четко она была сформулирована Юнгом: «одним из наипростейших путей [для возрождения] было бы оплодотворение матери и торжественное порождение себя самого»³⁹³ — естественно, из ее тела. Но, как отмечал Юнг далее, инцестуозный запрет практически всегда маскирует образ матери, подменяя его подходящим замещающим образом. Откровенная символика возвращения в материнскую утробу (regressus ad uterum) свойственна лишь самым «мифическим» текстам. Таким, как Евангелие — или «Чевенгур»³⁹⁴.

Символика возвращения в утробу всегда присутствует (или подразумевается) в ритуалах посвящения дописьменных обществ. В тех же знакомых нам терминах Берндт описывает австралийский обряд Кунапипи: «Когда неофиты покидают деревню и отправляются на "священную территорию", они обретают святость и входят в тело Матери, проникают в ее чрево — место, очерченное окружностью, как это было в начале. Когда ритуал заканчивается, Мать "выпускает их": они выходят из окружности и возвращаются в обыденную жизнь»³⁹⁵. Следует отметить, что инцестуозный аспект в таких ритуалах явно не присутствует; под Матерью понимается или Земля, или Великая Мать-прародительница (а не собственная биологическая мать).

Рассматривая любое замкнутое пространство инициации, мы изначально считаем, что оно символизирует, с одной стороны, гроб, могилу (поскольку инициация — это смерть отжившего), а с другой — материнскую утробу, матку (поскольку инициация — это новое рождение). Говоря: «человек есть микрокосм», мы подразумеваем, что в каждом из нас символически отражается вся вселенная. Но женщина — это особый мир; женщина есть микрокосм не потому, что она символизирует собой пространства инициации (пожирающих чудовищ, пещеры, избушки, ямы (могилы), и в итоге — саму Землю). Все как раз наоборот — мифические образы Земли и всей плодоносящей природы символизируют собой женщину, порождающую мать.

Воскрешение