мономиф

Вощев согласен был и не иметь смысла существования, но желал хотя бы наблюдать его в веществе тела другого, ближнего человека, — и чтобы находиться вблизи того человека, мог пожертвовать на труд все свое слабое тело, истомленное мыслью и бессмысленностью⁴⁵⁹.

Крушение основных постулатов, на которых базируется система мировоззрения, приводит к внезапному обессмысливанию мира. И тогда жизненно необходимо найти истину хоть в ком-то или в чем-то. Сказать о любом явлении или предмете: «это действительно так» — значит найти в дезориентированном мире точку опоры, которая и станет точкой отсчета для новой системы смыслов (новым сакральным центром мира). Через десять лет потеря смысла захлестнет и Европу — и Камю в эссе «Миф о Сизифе» (1940) почти дословно повторит мысли Платонова:

Если бы мышление открыло в изменчивых контурах феноменов вечные отношения, к которым сводились бы сами феномены, а сами отношения резюмировались каким-то единственным принципом, то разум был бы счастлив. В сравнении с таким счастьем миф о блаженстве показался бы жалкой подделкой⁴⁶⁰.

Если бы можно было хоть единожды сказать: «это ясно», то все было бы спасено⁴⁶¹.

Мир, который поддается объяснению, пусть самому дурному, — этот мир нам знаком. Но если Вселенная внезапно лишается как иллюзий, так и познаний, человек становится в ней посторонним⁴⁶².

Элиаде неоднократно указывал на смыслообразующую функцию мифа. Обращаясь к мифу австралийского племени Акильпа (в своих кочевьях они носят с собой священный столб из эвкалипта, символизирующий земную ось, по которой некогда бог Нумбакула поднялся на небо), Элиаде приводит поразительный факт: «Целое племя впало в отчаяние, когда сломался сакральный столб. В течение некоторого времени люди племени бродили в полной растерянности, а потом уселись на землю, ожидая гибели»⁴⁶³. И точно так же ожидали гибели платоновские крестьяне, лежащие в своих гробах — их жизнь потеряла смысл. Именно фундаментальной тягой к осмысленности жизни Элиаде объясняет и поразительное по широте увлечение астрологией в современном мире.

Космическое предопределение… означает, что вселенная движется по заранее установленному плану, что человеческая жизнь и сама история развиваются по некоторой схеме и постепенно движутся к определенной цели. Эта конечная цель… придает смысл вселенной, которую большая часть ученых считает результатом слепой случайности, она также придает смысл человеческому существованию⁴⁶⁴.

Массовый интерес к оккультизму свидетельствует о том, что официальная религия перестала в должной мере выполнять свою смыслообразующую роль. Было бы чрезвычайно интересно проследить связь между подъемом интереса к «альтернативным» духовным учениям в XIX веке и российской эсхатологической эпидемией начала XX века; в связи с современным креном мировоззрения в сторону оккультизма это исследование может оказаться весьма актуальным. Но, к сожалению, нельзя объять всего сразу.

Проблема сакрального (мифического) всегда была, главным образом, проблемой смысла. Миф вводил человека в реальность мира, объясняя его суть и рассказывая о его сотворении. Он же задавал направление (проект) человеческой жизни, которая в этом осмыслении становилась миссией, предназначением. Миф ставил перед людьми глобальную цель, которая была превыше человеческой жизни. А имея идеальную цель, можно было цели-ком (без сомнений) отдаться процессу.