Монстр памяти

Остальные стояли вокруг в трусах, только я и мой спутник были полностью одеты. Женщина пыталась прикрыть свою наготу, а малыш совсем замерз. Мой спутник продолжал читать молитвы, дошел до «Шма Исраэль», и у меня что-то дрогнуло в груди. Люди вокруг молчали, только мой спутник продолжал молиться. Я видел, как он покачивается. Его речь становилась все быстрей, это было уже не чтение, а скороговорка, в которой лишь изредка проскакивали несколько связных слов – «и соберешь ты свой хлеб, и вино свое, и масло своих олив».

«Он слишком быстро читает, – подумал я, – не так молятся Богу».

И вдруг мой спутник замахал на меня руками – уходим, быстро!

– Но погодите, – сказал я, – а как же эти люди?

И я побежал за ним, потому что большая железная дверь начала закрываться.

Мы оказались в темном внутреннем дворе.

– А как же остальные, что с ними будет? – спросил я.

– Они справятся, – ответил мой спутник. – У них свои укрытия. Отряхни хорошенько свои одежки.

И начал читать кадиш.

Между группами я съездил в отпуск в Израиль. Я твердо решил начать в своей жизни новую главу. В Европе покончу со всеми взятыми обязательствами, а новых брать не буду и пока поищу преподавательскую работу, пусть даже на младших должностях, в каком-нибудь университете. А не получится, так и в средней школе.

Я объявил об этом Руфи, и она обрадовалась. Идо был счастлив, что я вернулся. У него были летние каникулы, и мы провели замечательную неделю, не расставались друг с другом ни на минуту. Руфь сказала, что никогда не видела сына таким счастливым. По вечерам я вычитывал верстку книги, которая должна была вот-вот уйти в типографию. Я спросил издателя, сколько, по его мнению, экземпляров получится продать, и он ответил, что, если разойдется тысяча, это будет потрясающий успех, – научную литературу, рассчитанную на специалистов, широкая публика обычно не читает.

Я поговорил с Руфью о нашем финансовом положении. Сказал, что в дальнейшем нам придется жить скромнее, и она ответила, что справимся, что мое вечное отсутствие давит на нас тяжким грузом и что я выгляжу усталым и понурым.

Мы съездили на море – впервые за много лет. Солнце и волны привели Идо в неописуемый восторг. Поискав и поспрашивав, я нашел неполную ставку в университете – платили там гроши, но все же какая-никакая работа.

И тут позвонили из Яд Вашем. Через одного из помощников вы почти в самый последний момент пригласили меня на заседание, посвященное подготовке к семьдесят пятой годовщине Ванзейской конференции. Из почтения к вам и в силу значительности этого события я не мог отказать и поехал в Иерусалим. Ваш помощник объяснил по телефону, что вы были впечатлены и моей диссертацией, и знаниями, накопленными мной в Польше, и решили, что я могу внести в проект свой вклад. Археолог из Собибора положительно отозвался о моей работе на раскопках, и это тоже повлияло на ваше решение.

Я рассказал обо всем Руфи. Она заметила, как я пытаюсь сдержать волнение, как это приглашение подняло мою самооценку. Жене было отлично известно, насколько я честолюбив. Она знала, что я отвечу на ваше предложение, еще до того, как я сам это понял. Вечером, когда я собирался укладывать Идо спать, он протянул мне рисунок: многоголовый, многорукий и многоногий монстр, раскрашенный красным и черным, а перед ним – отважный маленький человечек.

– Это ты, папа! – радостно крикнул Идо. – Ты сражаешься с чудовищем!

Я приехал пораньше и немного прогулялся среди благоуханных сосен на окраине Иерусалимского леса, где земля чиста, а воздух прозрачен. Когда я вошел в комнату заседаний, там вокруг стола с кофе уже тихо переговаривались офицеры в военной форме, правительственные чиновники и эксперты из Яд Вашем.

Наконец нас – с небольшим опозданием – пригласили занять свои места. Я сел за стол рядом с табличкой, на которой значилось мое имя и слова «эксперт по концлагерям Польши». Офицеры по другую сторону стола с любопытством меня разглядывали. Я был смущен, но горд положением, которого достиг по праву, тяжелым трудом. Я был польщен. Тут вошли вы, и заседание началось.

– Это первая рабочая встреча, – сказали вы, – посмотрим, как пойдет дело. На данном этапе я прошу всех присутствующих сохранять конфиденциальность. Через год с небольшим наступит семьдесят пятая годовщина Ванзейской конференции, которая прошла двадцатого января тысяча девятьсот сорок второго года под председательством Рейнхарда Гейдриха, начальника Главного управления имперской безопасности. Еще до нее были убиты сотни тысяч евреев, – подчеркнули вы, – а возможно, даже более миллиона, путем массовых расстрелов, сожжения заживо, лишения пищи и прочими способами. Уничтожение людей в грузовиках-душегубках в Хелмно также началось еще до конференции. Однако именно Ванзейскую конференцию принято рассматривать как отправную точку в запуске «окончательного решения».