Монструм

Взяв себя в руки, я коротко рассказал о том, как очнулся без воспоминаний, а впоследствии выяснил, что успел побывать сплитом, из-за чего за мной охотились протекторы. Бетельгейзе выслушала меня со спокойствием, ни разу не прервав. Создалось впечатление, что рассказ для нее был не особо важен. Ее интересовало другое.

– Так это красный спектр?

– Без сомнений, – кивнул я.

– Если оболочка существа мертва, то его душа идет дальше по своему пути. Но ее можно задержать в этом мире некоторыми способами. Мы не оставляем души наших падших воинов без особой надобности. Ты видел его воспоминания?

– Немного, – сказал я. – Только некоторые моменты из жизни. Но они мне ничего не дали.

Две серебряные капли соскользнули с моих пальцев и звонко разбились о мрамор. Я уже давно позабыл о боли в руке.

Не знаю, огорчилась Бетельгейзе такому ответу или нет. Она отвернулась и сделала несколько шагов к окну.

– Монструмы твоего типа крайне редки, тебе ведь известно об этом? Слияние осколков разных душ… В большинстве своем это невозможно. Либо они не становятся одним целым, либо оболочка отторгает душу. Во всех случаях существо умирает. Но у тебя проблем не наблюдается. Кроме той, что ты на треть звезда. Такое удачное слияние происходит лишь по обоюдному согласию. Да и то не всегда.

Я вздрогнул, когда мне стал ясен смысл ею сказанного.

– Согласию? По-вашему, я мог на такое согласиться? Я бы не стал…

– Ты в этом уверен? У тебя же пропали воспоминания, – с мрачным спокойствием проговорила она. – Откуда тебе знать, что бы ты сделал во время смертельной опасности?

– Но у его осколка нет разума, – подавленно произнес я. – Как нечто подобное могло дать согласие на слияние?

– Пусть разума и нет, но остается воля. Она и позволила этому случиться.

Бетельгейзе тяжело вздохнула.

– Я ощутила светозарный огонь красного спектра, как только ты высвободил его в этом штабе. Поразительно, что тебе удалось сдерживать его все это время. Он такой мощный и такой…

Тут она замолкла на полуслове и замерла, будто что-то для себя решала. А затем наконец вновь посмотрела на меня.

– Мне надо увидеть твою душу. Я должна понять, кто заточен в твоей оболочке.

Я замер от услышанного.

– Душу?..

– Это не больно. И не опасно. Понимаю, тебе сложно представить, что в душу можно посмотреть, но это вполне возможно. Это позволит мне увидеть заключенные в душе воспоминания, а значит, я смогу приблизиться к личности красного спектра.

Сердце на мгновение остановилось. Увидеть душу. До сих пор никто не произносил этого. Ни разу! Даже протекторы будто не знали о таком или не хотели говорить.

– Как вы способны на подобное?

– Это дано лишь редким эквилибрумам. Я в их числе. Ты даешь мне согласие?

– А оно нужно?

– Без этого ничего не выйдет. В душу можно заглянуть лишь с ее собственного дозволения.

Я подавил подступающий озноб. Все, о чем говорила звезда, шло наперекор моей природе. Я был приземленным и смотрел в чужие души без дозволения. Было ли это поводом для беспокойства?..

Мне хотелось самому посмотреть на нее. На собственную душу.

Бетельгейзе ждала, и я как можно решительнее кивнул. Она протянула светлые руки, покрытые паутиной еле заметных шрамов, дотронулась до меня, и все источники света разом канули в темноту.

Слышался лишь стук сердца.

Я открыл глаза, но ничего не увидел. Только чувствовал в самой глубине сознания, что нахожусь рядом с чем-то непреодолимым. Я оказался перед душой Бетельгейзе. От нее исходил неописуемо мощный эфир. Я попробовал заглянуть в нее, но звезда никого не пускала в свои мысли, потому я напоролся на грань. Незримая душевная преграда, за которой мы так часто прячем истинное «я». Точно стекло. Бесконечно огромное, бесконечно хрупкое. Бесконечно сильное. Никто до этого не мог скрыть от меня своей души. До сегодняшнего дня.

– Максимус, – раздалось отовсюду, ножом вспоров мое сознание.

Что-то переменилось, словно ветер подул в другую сторону. Все выглядело серым, тусклым и смазанным, и лишь звезда казалась яркой и живой. И такой необъяснимо холодной.

– Где мы? – спросил я.

– Это твоя душа, – монотонно произнесла Бетельгейзе, продолжая смотреть в невидимую точку. – Обычно души выглядят по-другому. Они напоминают места и предметы. От песка на дне вод до далеких светил в космосе. Поверь мне, это неповторимо и красиво, но эта душа не целостна. Окажись все три твоих осколка на месте, твой истинный вид был бы здесь. Но часть души пропала, слияние с красным спектром еще не завершилось до конца, а значит, твой внутренний мир и физический облик еще не сформированы.

Я отступил и огляделся по сторонам. Потрясение до сих пор не прошло. Всю жизнь я считал, что лишь я один способен смотреть внутрь оболочек. И что никто не может заглянуть внутрь моего мира. Но вот, пожалуйста… Я был у Бетельгейзе как на ладони. Все равно что голый. Все моменты моей жизни, все увиденное, сделанное, обдуманное оказалось доступно кому-то еще.

– Я хочу, чтобы ты мне помог, – сказала она. – Для этого я и позволяю тебе видеть то же, что и я. Этот эквилибрум прячется от меня. Отыщи красный спектр в своем прошлом.