Монструм

Я нахмурился. Здесь не было ни предметов, ни пространства. Не за что ухватиться.

– Я буду открывать пути, – твердо произнесла звезда. – А ты должен сказать, когда почувствуешь его.

Сверху прорезался свет, из мутного серого месива возникла листва. С замиранием сердца я смотрел на место, в котором мы оказались. По мраморному небу неслись омываемые солнцем тучи. Вокруг шелестела листва дубов, воздух был чист. Где-то в лесу закаркала ворона. Казалось, это место было важным для меня, но подробности о нем утекли вместе с украденным осколком, оставив лишь образ леса. Я бесцельно запрокинул голову к небу. Мне было легко шастать по душам и перерывать чужие миры. Видеть их, трогать и измерять в бесконечном пространстве. Но не свою. Собственной души мне так и не довелось увидеть. Этот лес хоть и был ее частью, но оставался лишь воспоминанием, каплей в океане.

– Ничего не чувствуешь? – осведомилась Бетельгейзе, стоя чуть поодаль у кустов терновника.

– Нет, – ответил я. – Даже почти не узнаю тут ничего.

– Это не имеет значения, – сказала Бетельгейзе. – Главное, чтобы красный спектр подал нам знак.

Она подошла ближе и властно произнесла:

– Ты должен почувствовать путь.

Я пристально посмотрел в сторону. Что-то в этом лесу все еще не давало мне покоя. Все выглядело знакомым, но вместе с тем чужим. Я пробирался в чащу и дотрагивался до листвы и рубцеватой коры деревьев в надежде, что прикосновения напомнят мне об этом месте. Казалось, мне вот-вот что-то вспомнится, но чувство мелькало и ускользало, как пылинки в солнечном свете.

– У вас же есть догадки, – сказал я. – О красном спектре.

– Возможно, – уклончиво ответила Бетельгейзе. – Но говорить об этом сейчас бессмысленно.

Прежде чем я успел ответить, небо начало темнеть. Солнце не просто скрылось – оно ушло к горизонту и окрасило тучи золотисто-огненным цветом.

– Похоже, мы перешли в другое воспоминание, – заметила Бетельгейзе.

Последние лучи солнца пронеслись над кронами деревьев, и опустилась ночь. Я ожидал, что будет темно и только луна осветит сонный лес, но по правую руку от нас вспыхнул огонь. Через минуту показалась небольшая поляна с горящим на ней костром. Треск пламени заполнил голову. Звучали голоса – детский и взрослый. Нахлынувшая тоска душила. Там было что-то важное, вне сомнений, и мне требовалось это увидеть. Я протянул руку, чтобы отодвинуть мешавшуюся ветку, но она полыхнула огнем и начала истлевать. То же стало происходить и с остальными деревьями вокруг. Чем дальше мы шли, тем скорее выгорал лес. Он перевоплощался.

За несколько секунд лес исказился, в освещении пыльной лампы показались желтые обои. Белокурая девочка в клетчатом платье сидела за кухонным столом смотрела на меня. В потускневших глазах читался укор.

– Нашли, что искали?

Ее брат. Мы его только что убили. Жестоко и хладнокровно прикончили тварь, которая ранее являлась человеком. Мы с Фри стерли больную душу с лица Вселенной, словно ее никогда и не было.

Обои превратились в камень. Я с изумлением узнал Архив. Бетельгейзе стояла рядом и беспристрастно взирала на тихое и прохладное помещение. Прямо перед нами возникла фреска, та самая, из-за которой красный спектр в предыдущий раз открыл свое страшное прошлое. Мне не хотелось попадать в него вновь, но рука сама собой потянулась к гладкой поверхности.

Запах гари, крики, сотрясающий землю грохот. Но в этот раз никого живого вокруг. Даже Бетельгейзе не нашлось рядом.

Я увидел просторный холл. Воспоминание было нечетким, стены шли рябью, словно состояли из дыма, готового рассеяться в любую секунду. Будто что-то не хотело, чтобы я видел все это. Вверх вела растрескавшаяся лестница. Пол вновь затрясся. Сквозь окно открывался вид на бескрайний город заоблачников далеко внизу. Его разрывало изнутри. Город кричал, бился в агонии. И виной тому были эквилибрумы. Они сражались на земле и в небе, под красным и черным небесными телами.

Пока я, затаив дыхание, смотрел на бойню, позади что-то пронеслось. Неясный красно-синий образ. Он расплывался, но серебряное копье отчетливо блистало в неверном свете. Фигура стрелой взмыла вверх по лестнице – к огромным воротам, из которых проливалось призрачное фиолетовое сияние.

Плащ эквилибрума всколыхнулся, и фигура скрылась в проходе. Гнев и отчаяние заоблачника пронизывали насквозь. Я рванул за ним, перепрыгивая сразу через несколько ступеней, но мне не удалось преодолеть и половины пути. Все смолкло, Свет усилился, в ушах нарастал звон. Прогремел взрыв, и яростное красное пламя с ревом вырвалось из-за ворот. Оно накрыло пространство огромной волной, но вместо жара я ощутил жгучий холод. Огонь развеял воспоминание и выбросил меня прочь, как пушечное ядро. Чьи-то руки крепко обхватили меня за плечи, оттаскивая назад. Я с гулко бьющимся сердцем открыл глаза.