Читаем Монстры полностью

                 Ну? —                 В ту комнату где спал он как дитя                 Я словно черный тать пробрался! —                 И что? —                 И черный жуткий яд цикуты                 Движеньем быстрым в ухо влил ему                 А он? —                 А он как вскинется и голосом утробным                 Как закричит:                 Я знаю, он придет                 Безумный черный год                 И с головы твоей корона упадет                 Мой страшный сын придет и потечет                 Кровь ваша<p>Жалостливая реклама</p>1994Предуведомление

Обычная реклама с ее яростью, яркостью, напором, даже наглостью либо с бросающимся прямо в глаза лицемерным притворным смирением и как бы умеренностью, направлена от сильных сильным. Это – язычество, но, естественно, выродившееся. Тем более что 90 % нынешней рекламы адресовано подросткам, так называемым тинэйджерам, обладающим одномерным, однонаправленным драйвом.

Наша же реклама принципиально христианская. Ну, в тех пределах, в которых этот род деятельности может вместить в себя житейско-христианские принципы и максимы. Тем более что она принципиально направлена от слабого к слабому, взывая к доброте последнего, тем самым как бы наделяя его и силой доброты. Т. е. она направлена от страдающего к сострадающему.

В общем-то, она не от мира сего.

* * *

Люди, милые мои!

Я понимаю, что вам ничего этого не нужно

Да и не пригодится некогда

Да и вообще, вряд ли это может кому-либо когда-либо пригодиться

Но вы, вы такие добрые и отзывчивые

Вы же все понимаете

Может, возьмете что-нибудь? ну, хоть зайдете? ну, взглянете хоть?

* * *

Милые покупатели!

Ветчинку можете попробовать – она не из лучших, но и не повредит вашему здоровью

Колбаску можете купить – ее и надо-то вам чуть-чуть

Можете посмотреть на вид заморских фруктов – зачем они вам?!

Вместе подивимся на искусство кондитеров и кулинаров – зачем, понятно, они не нужны вам

Все это пришло в наш мир непонятно зачем, может, чтобы просто временно побыть рядом с нами

* * *

Милые зрители!

Наша лента вряд ли порадует вас

Скорее оставит равнодушными

Или даже огорчит

Мы рады любой реакции, любой встречи с вами

Мы согласны со всем

Только приходите, приходите к нам

Давайте, несмотря ни на что, посмотрим это все вместе

* * *

Честные наши братья-избиратели

Не думайте, что наша партия может предложить вам что-то особенное

Или просто – интересное

Или вообще что-нибудь

Она – как и вы сами

Мы вас не призываем к себе, вы уже с нами, т. е. с собой

Нам не надо уже ни о чем не беспокоиться

Забудьте нас

Думайте только о себе – это и будем мы

То есть – вы

* * *

Друзья!

Наш продукт неважен по виду и качеству

Но он и не старается быть лучше

Он не старается убедить вас в этом

А именно поэтому, пожалуй, он то, что вам необходимо

Ну, может хотя бы приглянуться вам своей ненужностью

И что стоит вам потратить парочку денег

И людям поможете

У меня ведь семья, дети

* * *

Дети мои!

Вот эти акции —

Они, конечно же, не важнее самой пустой бумажки

Вместившей в себя скромные касания скромных людей

Но они ведь тоже могут

Они могут стать живыми

Дайте им шанс!

Вы же добрые! простые! великодушные! невообразимо великодушные!

И немного практичные, деловые, расчетливые!

Немного!

Но все же!

Купите

* * *

Нежные друзья мои, любители парфюмерии!

Мне стыдно забивать ваши светлые головы такой чепухой!

Но в минуты кратковременного отдыха

Шутливого поворота судьбы

Обратите внимание на эти бессмысленные штучки

Не претендующие на вас, но и нисколько для вас не оскорбительные

Не имеющие даже вас в виду

Но просто всей душой тянущиеся к вам

Не оскорбите их равнодушием своим

* * *

Родные мои!

Вот что я вам могу посоветовать

Я разочаровался во всем

Но может, это купите? ну, может, это

Неплохого качества ведь, даже мешать особенно не будет

Понимаю, понимаю, тяжесть нейдет с души

Но, может, все-таки купите?

* * *

Ну, вы, шустрые!

Бегите, бегите в леса, в поля

Что сидеть-то в помещениях?

А на обратном пути, может, заскочите на наш концерт?

А?

Я не настаиваю

Конечно, это не что-то особенное, неземное – нет, не звезды какие там

Но все-таки, кое-как что-то там изображаем, поем

Забегайте!

Может, не пожалеете

* * *

Я понимаю, дорогие

Что это совсем не то, что вам нужно

Вы, конечно, имеете в виду некие вещи отличного качества и дешевые

Ну, нет, нет их у меня!

Но давайте купим пока это, потом видно будет

Давайте!

* * *

Родные мои!

Понятно, что в жизни можно, нужно и даже легче

Прожить без этих обременяющих вещей

Зачем вам этот автомобиль?!

Починка! парковка! бензин! украдут! разберут на части! разобьют стекло! проколют резину! отбуксируют! увезут! снимут! зеркала и дворники! что еще? – обманут! – что еще? – оскорбят и в лицо плюнут! – что еще? – да и вообще все

Но думайте о нас бедных

Что нам-то делать с этими проклятыми автомобилями, коли уж их произвели и нам прислали

Мы же страдаем много больше

Войдите в наше положение

Купите, пожалуйста!

Ну, пожалуйста

Купите!

* * *

Я сам часто удивляюсь, дорогие мои!

А стоит ли?

Зачем они – эти прекрасные платья, строгие костюмы, элегантные наряды

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия