Читаем Монстры полностью

                 Раздевайся! —                 Сейчас! —                 Ты никогда этим не занималась? —                 Только раз в школе с одним мальчиком, он мне это пальцем                                                                   сделал! —                 И я тоже первый раз это в школе попробовала!                 Женское с женским сливается —                 Родина, мать и земля                 Женское женским кусается —                 Бездна и смерть и змея                 Гремучая                 Как ты это? —                 Да просто зубами! —                 Что, так сырые и съел? —                 Да ведь яйца же! —                 А что, он не сопротивлялся? —                 Ты что! конечно, сопротивлялся! еще как! он мужик-то                                                  здоровенный! четверо держали! —                 Раскинут посреди равнины                 Снежком обманчивым присыпан                 Так вскинется от пересыпа:                 Ау! Аууууу! – опять один                 Среди всего этого                 Невообразимого                 Расстегни штаны! ам-амчик всего за десять рублейсделаю! —                 Ты что! посмотри на себя! у тебя все зубы вставленные                                                                   железные! —                 Глупенький, я же губами, нежно так! —                 Сияет золото и сталь                 Таятся ласковость и нежность                 Вверху над ними как звезда                 Горит живая неизбежность                 Всего                 Ну, давай! —                 Я боюсь, я никогда этого не делал! —                 Не бойся, я с вазелином! —                 А для чего? —                 Узнаешь, это совсем не больно! —                 И от него огнем дыхнуло                 И жаром истинных утроб                 И все что выпуклое было                 Как будто провалилось в гроб                 Как бы вмятина стала на этом месте                 Как сынок-то? —                 В больницу свез! —                 Что так? —                 Да у него проход задний крохотный, ведь малютка еще! —                 И что? —                 Как что, у меня дрына-то сам знаешь какая! ну, порвал там немножко, в больницу на время и свез! —                 Возьми его! сам на закланье принес!                 Сам посвятил, да и сам все устроил!                 На этой ли, этой ли капелькой слез                 Построим с тобой?! но только построим                 Неземное!                 Что ты с этим делаешь? —                 Да онанирую на него! —                 Ты что!! —                 А что? он нежный, молодой такой!                 Где взял-то? —                 Да в соседней церкви, там полно всего такого по стенам висит! —                 О, этот трепет! этот зной!                 И после вздрагиванье уда! —                 О, силою преобразуй                 В мерцанье дивного сосуда                 Чистейшего!                 Ты что, Верку назад так целехоньку и закопал? —                 Да я у них, у десятидневных, только печень ем! —                 Ну, ладно! —                 Ладно, ладно! —                 Ничье нутро не ймет в избытке                 Но только ты, земля родная!                 Когда ногтями разгребая                 Сырую землю – в преизбытке                 Вдруг видишь все это                 Разве ж так можно?! —                 А что? —                 Мать ведь все-таки! —                 А я что? —                 Кто же насрал и обоссал? —                 Ну и что? —                 Что-что! заново вынимать и обмывать надо! —                 Выходим грязными из гроба                 И грязными ложимся в гроб                 Чиста до времени лишь дева                 Но нету длительности, чтоб                 Быть —                 Имя одно                 Как ты ей только ноги-то раздвигаешь? —                 А что? —                 Так ведь сразу же закостеневает!                 Да надо просто подождать несколько дней и она вся размякает!                 Два черные крыла любви                 Два черные крыла могилы                 Как серафим четырехкрылый                 С гортанным клекотом: Убви!                 Убви!                 Убви! —                 Носятся
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия