Читаем Монстры полностью

А А вот такое слово: НихорБ Бывает? – Бывает! – Бывает также ОшиВ Вот еще: просто – вГ Где? – Что, где? – Где все это? – Ну, скажем, в ЧарджоуД Да вот еще: дыни! – Какие дыни? – Просто дыниили розы! – Так дыни или розы? – Можно дыни,можно розы! – Так дыни или розы? – Ладно,пусть будут дыниЕ Еще одно слово! – А может хватит? —                 Ну еще одно: небесными!Ж Еще надо: жених! – Ну, это уже слишком! —                 Хорошо, хорошо, согласен! жених – это рано!З Значит, получается:                 В Чарджоу дыни хороши                 Небесными Нихор ОшиИ Или:                 В Чарджоу розы хороши                 Небесными Зыхор ОшиК Как, как ты сказал:                 В Чарджоу розы хороши                 Небесными Зыхор ОшиЛ Ладно, пусть будет:                 В Чарджоу розы хороши                 Небесными Зыхор ОшиМ Можно, правда, как вначале:                 В Чарджоу дыни хороши                 Небесными Нихор ОшиН Ну, ладно, ладно, будет:                 В Чарджоу розы хороши                 Небесными Зыхор ОшиО Очень хорошо! А еще есть слово жених! – жених? —                 а что? – опять жених? – так ведь еще не было!                 и слово хорошее: жених!П Потом есть еще слово такое: когда! – что когда? —                 просто: когда! – Ладно, ладно, но чтобы потом                 все нормально было – СогласенР Разве ненормальное слово: небесный? Так ведь было уже!                 ну и что, что было? – как это что? – ну и что, что было? – как это что! как это что! – ты не понимаешь,                 что ли? – нет, не понимаю! – ах, ты не понимаешь! он                 не понимает! жених, понимаешь ли! небесный, понимаешь ли! – ну и что? а я что, помирай что ли? – при чем тут это? ты-то при чем? – ах, я при чем? жених, значит при чем, а я, значит, ни при чем! – постой! – нет, я ухожу! ухожу! ты ведь обещал! – ну, обещал! – вот, вот, а я отдала тебе самое дорогое! – но ведь работа, общественная жизнь! – работа! жизнь! – а ты что, против работы и общественной жизни? политической борьбы? – я? нет я не против! – вот из-за таких как ты у нас в стране такое вот и происходит! – почему из-за меня? – почему! почему! не знаешь? – а ты меня не попрекай! вот допопрекались! голод кругом!! дети кричат! зараза кромешная! – о чем ты? – о чем, о чем, о чем! о том же! – ужас! ужас! кровь! слякоть! – постой! постой! – нет, нет! кровь! ужас! ужассссс!С С-ссс-ссссс!Т Т-тттт-тттт!У У-уууу-уууу!Ф Ф-фффф-ффффф!Х Хххххххх!Ц Ццццц-цедра – вот слово хорошееЧ Чарджоу! – Но ведь, милый, уже было Чарджоу! —                 Да, да, дорогая, лучше будет слово Етнац! – если ты так хочешь, пусть будет!Ш Еще слово Едре! – Едре? – Да, Едре! —                 Странное какое-то, вот слово Зыхор Оши хорошее было!                 а Едре – странное какое-то! – Отчего же странное, что ты этим хочешь сказать? – Ничего, просто слово странное!Щ Но ведь нужно еще слова, такие как: заря! поет! когда! на!Ы Как знаешь! если нужно – так нужно!Э Когда заря поет на цедре                 Жених небесный Етнац Едре                 ПриходитЮ И целиком:                 В Чарджоу розы хороши                 Небесными Зыхор Оши                 И когда заря поет на цедре                 Жених небесный Етнац Едре                 К ним                 ПриходитЯ Я прихожу
Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия