Читаем Монстры полностью

А все вместе, это – 1 3 4 5 10 12 0,5 4,6 9 9,6 12 17 21,6 25 29,6 30,6 –15,3–0,5 = 178,3

И все это деленное на 1000 неизвестно чего для справедливости и преимущества пустоты над знанием о ней, говорением о ней, молчанием о ней, чувствования ее и даже ее самое возможности ею самою себя постичь, как шаги ее умаления перед самой собой, деленное даже не на 1000, а на 100 000, и получаем в результате – 0,001783

Все.

Про пустоту

1999

Предуведомление

На вопросы о пустоте нет прямых однозначных и правильных ответов. Есть только ответы уклончивые и скользящие. Но именно по способу и направлению скольжения, как по искривлениям пространства вокруг черной дыры, и можно судить о пустоте более-менее определенно.

* * *

Пустота имеет вид или обиход? —

На этот вопрос отвечают просто

* * *

Пустота начинается с чего-то или что-то оканчивается пустотой? —

На этот вопрос отвечают: Да

Или отвечают: Возможно

Или третий вопрос: Все обустроится

* * *

Пустота – мужчина или женщина? —

На этот вопрос отвечают: Да

* * *

Пустота – это одно или два? —

На этот вопрос отвечают по мере надобности

* * *

Самой пустоте думается в терминах пустоты или полноты? —

На этот вопрос не всегда следует отвечать

* * *

Порождена ли пустота самой собой, или чем-либо иным, порождающим и что-либо иное? —

На этот вопрос следует ответить уклончиво

* * *

Проявляется ли пустота в чем-либо ином, или только в пустоте? —

На этот вопрос отвечают вскидыванием двух больших пальцев обеих рук

* * *

Пустота видима ли, чувствуема ли, или же постигается умозрением? —

На этот вопрос отвечают двумя пальцами, соединенными в кольцо

* * *

Стоит ли делать одолжение пустоте, или одалживаться у нее? —

На этот вопрос отвечают кивком головы

* * *

Ты молчишь, потому что ты – пустота, или потому, что тебе нечего сказать про пустоту? —

На этот вопрос отвечают говорящим молчанием

* * *

Все в пустоте ради пустоты, или что-то превышает ее? —

На этот вопрос отвечают отсутствием

* * *

Пустота являет ли только пустоту, или через пустоту является все, и все, являющееся через пустоту, являет ли пустоту, или ее преизбыточность? —

На этот вопрос следует ответить пустотой

Рецепты исходя одно из другого

2001

Предуведомление

Это уже не первая из предложенных мной технологий безотходного и осмысленного превращения, трансформации одного в другое. Ну, буквально всего во все. Данная технология отличается от предыдущих разве что большей тотальностью и всеохватностью, а также большей мягкостью и пластичностью. И гуманностью подхода к трансформируемым объектам и субъектам.

* * *

Если крысу раздавить крысой и промыть насквозь слезой ребенка, то получится неистребимая ничем нежность

* * *

Если неистребимую нежность запаять в хризолитовую реторту, разогрев до температуры Н в 50 степени градусов, и затем приложить к подрагивающей шкурке левретки, то получится идеал неискупаемой раны

* * *

Если сложить два корня сгнивших зубов и под сильным давлением и напряжением опустить в идеал неискупаемой раны, то получится нечаянная радость облегчения

* * *

Если в пределах нечаянной радости облегчения два невинных существа испробуют некий порок и претерпят за то иссечение еще неопределенных членов, то в окружающих обнаружится неистовство мистагогов

* * *

Если выставить этих окружающих на обзор протогеологического зрения, то ему представится провиденция тридцать первой кальпы с разрушением всего до уровня первичных демонов и богоподобных обличий на пределе неразвеществляемой пустоты

* * *

Если неразвеществляемую пустоту осадить в виде порошка и покрыть им садовый участок, то на нем взойдет нечто, невероятной красоты

* * *

Если невероятной красоты нечто в виде женского существа оплести прожилками нервной системы монстров первой стадии небытия, то в пределах закинутого пространства закаплет неисповедимо-болезненная прозрачность

* * *

Вставший из обстояния неисповедимо-болезненной прозрачности и положивший себя под гидравлический пресс с последующим истечением брусничной воды встает перед нами в образе народного героя

* * *

Народный же герой вытянутый вдоль оси своего основного натяжения и пущенный стрелой в сторону изнывающего Востока дает в совокупительной комбинации сухой остаток одуряющей экзотики

* * *

Если сухой остаток одуряющей экзотики густо смазать различными выделениями различных женоморфных особей, то обретается великая сила изнеможения

* * *

И вот обуреваемый великой силой изнеможения проходит насквозь антрацитно-каменноугольный пласт в виде газовой фракции, озаряя все светом неземных упований

* * *

Если же неземные упования конденсировать посредством йодистых кристаллообразных образований, то они истекают каплями конденсата на стенках сосуда мировой осмысленности, проходят сквозь девятеричный слой умноженных друг на друга густо настоянных на запахе пустырника рыб осетровой породы, так что в поднесенный под них бокал граненого хрусталя стекает огромной тяжести и ответственности остатная сила, свернутая в точку до времен планетарного пакистояния и всепорождения

* * *

Перейти на страницу:

Все книги серии Пригов Д.А. Собрание сочинений в 5 томах

Монады
Монады

«Монады» – один из пяти томов «неполного собрания сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), ярчайшего представителя поэтического андеграунда 1970–1980-x и художественного лидера актуального искусства в 1990–2000-е, основоположника концептуализма в литературе, лауреата множества международных литературных премий. Не только поэт, романист, драматург, но и художник, акционист, теоретик искусства – Пригов не зря предпочитал ироническое самоопределение «деятель культуры». Охватывая творчество Пригова с середины 1970-х до его посмертно опубликованного романа «Катя китайская», том включает как уже классические тексты, так и новые публикации из оставшегося после смерти Пригова громадного архива.Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия / Стихи и поэзия
Москва
Москва

«Москва» продолжает «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007), начатое томом «Монады». В томе представлена наиболее полная подборка произведений Пригова, связанных с деконструкцией советских идеологических мифов. В него входят не только знаменитые циклы, объединенные образом Милицанера, но и «Исторические и героические песни», «Культурные песни», «Элегические песни», «Москва и москвичи», «Образ Рейгана в советской литературе», десять Азбук, «Совы» (советские тексты), пьеса «Я играю на гармошке», а также «Обращения к гражданам» – листовки, которые Пригов расклеивал на улицах Москвы в 1986—87 годах (и за которые он был арестован). Наряду с известными произведениями в том включены ранее не публиковавшиеся циклы, в том числе ранние (доконцептуалистские) стихотворения Пригова и целый ряд текстов, объединенных сюжетом прорастания стихов сквозь прозу жизни и прозы сквозь стихотворную ткань. Завершает том мемуарно-фантасмагорический роман «Живите в Москве».Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Монстры
Монстры

«Монстры» продолжают «неполное собрание сочинений» Дмитрия Александровича Пригова (1940–2007). В этот том включены произведения Пригова, представляющие его оригинальный «теологический проект». Теология Пригова, в равной мере пародийно-комическая и серьезная, предполагает процесс обретения универсального равновесия путем упразднения различий между трансцендентным и повседневным, божественным и дьявольским, человеческим и звериным. Центральной категорией в этом проекте стала категория чудовищного, возникающая в результате совмещения метафизически противоположных состояний. Воплощенная в мотиве монстра, эта тема объединяет различные направления приговских художественно-философских экспериментов: от поэтических изысканий в области «новой антропологии» до «апофатической катафатики» (приговской версии негативного богословия), от размышлений о метафизике творчества до описания монстров истории и властной идеологии, от «Тараканомахии», квазиэпического описания домашней войны с тараканами, до самого крупного и самого сложного прозаического произведения Пригова – романа «Ренат и Дракон». Как и другие тома собрания, «Монстры» включают не только известные читателю, но не публиковавшиеся ранее произведения Пригова, сохранившиеся в домашнем архиве. Некоторые произведения воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации. В ряде текстов используется ненормативная лексика.

Дмитрий Александрович Пригов

Поэзия
Места
Места

Том «Места» продолжает серию публикаций из обширного наследия Д. А. Пригова, начатую томами «Монады», «Москва» и «Монстры». Сюда вошли произведения, в которых на первый план выходит диалектика «своего» и «чужого», локального и универсального, касающаяся различных культурных языков, пространств и форм. Ряд текстов относится к определенным культурным локусам, сложившимся в творчестве Пригова: московское Беляево, Лондон, «Запад», «Восток», пространство сновидений… Большой раздел составляют поэтические и прозаические концептуализации России и русского. В раздел «Территория языка» вошли образцы приговских экспериментов с поэтической формой. «Пушкинские места» представляют работу Пригова с пушкинским мифом, включая, в том числе, фрагменты из его «ремейка» «Евгения Онегина». В книге также наиболее полно представлена драматургия автора (раздел «Пространство сцены»), а завершает ее путевой роман «Только моя Япония». Некоторые тексты воспроизводятся с сохранением авторской орфографии и пунктуации.

Дмитрий Александрович Пригов

Современная поэзия

Похожие книги

Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе
Собрание стихотворений, песен и поэм в одном томе

Роберт Рождественский заявил о себе громко, со всей искренностью обращаясь к своим сверстникам, «парням с поднятыми воротниками», таким же, как и он сам, в шестидесятые годы, когда поэзия вырвалась на площади и стадионы. Поэт «всегда выделялся несдвигаемой верностью однажды принятым ценностям», по словам Л. А. Аннинского. Для поэта Рождественского не существовало преград, он всегда осваивал целую Вселенную, со всей планетой был на «ты», оставаясь при этом мастером, которому помимо словесного точного удара было свойственно органичное стиховое дыхание. В сердцах людей память о Р. Рождественском навсегда будет связана с его пронзительными по чистоте и высоте чувства стихами о любви, но были и «Реквием», и лирика, и пронзительные последние стихи, и, конечно, песни – они звучали по радио, их пела вся страна, они становились лейтмотивом наших любимых картин. В книге наиболее полно представлены стихотворения, песни, поэмы любимого многими поэта.

Роберт Иванович Рождественский , Роберт Рождественский

Поэзия / Лирика / Песенная поэзия / Стихи и поэзия