Монстры

– Так вот, о папском решении. Вернее, о решении папского собора. – Ренат внимательно вгляделся в трудноразличимое в сумерках лицо Николая и сделал зачем-то непомерно долгую паузу, словно засомневавшись, посвящать ли его в дальнейшие подробности случившегося и того, что еще только должно произойти. – Георгий деканонизирован. То есть его лишили святого сана. В обыденном смысле для нас с тобой практически это ничего не значит. Просто верующие лишились одного из своих наиболее почитаемых святых. Хотя, кто может лишить их этого. Вон, всяких там леших, оборотней и прочих сколько раз обличали, отменяли, оповещали об их полнейшей выдуманности. Фантомы коммунального сознания! Ничего, живут. Хотя в нашем случае феномен ретронегации помощнее. И соответственно поопаснее. То есть буквально и катастрофически опасен. Но об этом позже, – поспешил прервать себя Ренат. – Хотя для нас, для наших-то, всякого рода подобные западные решения не указ. Даже больше – повод для пущего впадения в пущую амбицию. Только если все это оканчивается реальным, вполне ощутимым в жизни и в повседневной практике результатом – тогда уже не возразишь. А и то возразишь. Помнишь, у Боккаччо в «Декамероне»? – Николай ничем не подтвердил своей начитанности. – В одном рассказе повествуется о разбойнике, скрывающемся от толпы и забирающемся к отшельнику. Ну, естественно, убивает, переряжается в его одежды и живет в его келье. Народ ни про что подобное не ведает и продолжает поклоняться разбойнику как святому. Когда же он умирает, понимаешь, на могиле его начинают происходить чудеса. А? – сделал длинную паузу и продолжал. – На феноменальном уровне может ничего, собственно, и не произойти. До поры до времени. А времена-то как раз и завершаются. жестко и почему-то очень громко, словно отчитывал кого, произносил Ренат.

Под этот шум Мария в соседней комнате смогла легко отделиться от стены и присесть на корточки. Она старалась прислушиваться к разговору, пытаясь определить степень его возможной продолжительности. Она напрягалась. Но нет, ничего разобрать не удалось.

– Но для нас важно другое. Я говорю о ноуменальном уровне. Благодаря деканонизации его как бы изъяли не только из человеческой истории, но и если не с метафизического уровня, то из праистории. То есть дезавуировали сам акт драконоборства.

– А разве они могут?

– В том-то и дело, что решения папского собора обладают реальной, правда, однонаправленной реино-конструирующей силой. Да-да, не смейся, реальной, вычислимой в объективных не только энергетических единицах, но и в темпоральных счетах объективации. Папы идут по прямой линии рукоположения от Петра, который был наделен энергией, правом и возможностью метаисторических поступков и установлений. А наши что – все в истории. Вне прямого посвятительного акта.

– А что значит – деканонизировали. Как такое вот посмертное лишение званий и наград и вынос из мавзолея за преступление перед народом?

– Ну, что-то вроде, – нехотя, поморщившись такой грубой аналогии, согласился Ренат. Хотя не мог не оценить определенную ее убедительность. – Что же это там шумит? – опять раздраженно просунул голову в дверной проем. Повертел ею, оглядывая заднюю комнату. Ничего не обнаружил. Нервно передернул лопатками, словно их острые выступающие края по самой жесткой своей кромке были обжигаемы нестерпимым жаром. Мария, заслышав его движения, моментально прижалась к стене с обратной стороны. Ренат успокоился.

– Но если он деканонизирован, то, значит, он как бы и не существовал. А что – пустота? Какая? Пустота отсутствия, или пустота изъятого присутствия?

– Вот, вот! – возбужденно заговорил Ренат, периодически отрываясь от стенки и снова обрушиваясь на нее всем своим плотным звериным мясом так, что за тонкой содрогаемой перегородкой Мария чуть не отлетала в сторону. Но для нее это было как бы даже спасением, так как за грохотом ударов и в ажиотаже разговора не различались шорохи и звуки ее легких перемещений. – Ты понял! Понял! Я же знал! Поэтому к тебе и обратился. Ну что, мне обнять тебя, что ли?

– Прямо как наш этот: – усмехнулся Николай, изобразив телом некие жеманные женственные телодвижения. – Твой дружок.

– Не буду, – попытался взъерошить свою коротко стриженную голову Ренат. – В том-то и дело, что его отмена не есть отмена события. Не есть полная отмена. Но оно, событие, в результате этого изъятия как бы пустое. Не место пустое, а событие. Это сложно, сложно. И для меня не до конца понятно. Пусть это вами и квалифицируется как ненаучное. Ущербное.

– Кем это «вами»? – почти обиделся Николай.