Монстры, химеры и пришельцы в искусстве Средневековья

С самых древних времен человек противопоставлял свой небольшой, но хорошо знакомый мир всему тому, что находилось за его пределами. Территории, выходившие за привычные и изученные границы, считались опасными, поэтому в сознании людей они становилось пристанищем монстров и химер. Древнегреческие путешественники, историки и географы старались собрать сведения о далеких землях, но их описания еще были фрагментарными. Более того, нередко историки и путешественники сильно преувеличивали реальные наблюдения и факты, добавляя к ним сказочные сведения. Древнегреческий географ Страбон, написавший семнадцать томов «Географии», не стеснялся украшать свое многостраничное повествование откровенными байками.

Живой интерес ко всему необычному и экзотическому соединялся с естественным страхом человека перед непознанным, и это нашло выражение в образах монструозных рас – существ гибридной природы с очевидными физическими уродствами. В сознании древних самые удаленные уголки земли были населены племенами, состоявшими из таких людей-монстров. В этой системе координат человек и его привычный облик стали своего рода мерилом нормы. Любое отступление от этой нормы свидетельствовало об опасности и несовершенстве. В этом смысле даже самобытные традиции отдельных народов – вроде африканских племен, прокалывающих себе нижнюю губу и вставляющих туда широкий металлический диск, – трансформировались в образы монстров с гигантской нижней губой, укрывающей практически все их тело.

Весь античный миф с его идеей борьбы с чудовищами и химерами, ярким воплощением которой служат известные каждому подвиги Геракла, свидетельствует о попытке истребить и уничтожить все, что отклоняется от привычной антропологии или от наблюдаемой вокруг нормы. Уже в Античности идея физического уродства тесно сплелась с идеей уродства морального. Это масштабная расчистка всего чудовищного, выраженная в греческом мифе через истории побед героев над монстрами, свидетельствовала не только о желании в буквальном смысле очистить мир от чудовищ, но и о стремлении уничтожить все животное в самих себе.

В Средние века связь между физическим и моральным несовершенством стала еще более крепкой. Образ человека приобрел сакральный смысл, так как напрямую соотносился со своим божественным прообразом. Искажение или изменение привычного облика человека свидетельствовало о порочности и нечестивости. Именно такими, необузданными в желаниях и порочными, воспринимались представители далеких народов: люди-монстры, пришельцы с края мира. Их омерзительный вид: песья голова на плечах или отсутствие головы, а также варварские повадки – каннибализм и агрессивность – указывали на неприятие христианских ценностей и Слова Божьего, а значит, не позволяли считать их полноценными людьми.

Христианская эсхатология с ее идеей конца мира и неминуемой расплаты за прегрешения на Страшном суде породила страх перед посмертным существованием и возможностью оказаться в аду. Этот страх вызвал к жизни гигантский пласт демонической образности, плотно вошедший в лексикон христианского искусства. Слабость плоти, тяга человеческой натуры к пороку и искушениям давали богатую почву для развития изображений на эти темы. Главными героями в них становились бесы и монстры инфернального мира, толкающие человека на путь греха. Их облик одновременно отталкивал и притягивал внимание своей необычностью и оригинальностью. Иногда забавные и нелепые, а иногда свирепые и изощренные в своих пытках над грешниками, демоны стали неотъемлемой частью культуры всего западноевропейского Средневековья. Их властитель Сатана, приобретший в искусстве не менее выразительные и узнаваемые черты, неизменно выделялся на фоне своих прислужников гигантским масштабом, подчеркивающим его силу и статус.

Что же случилось с монстрами и химерами с приходом Нового времени? Стало ли их меньше? Парадоксально, но в эпоху разума и стремительного развития научного знания, после Великих географических открытий, после создания подробных атласов Земного шара и формирования единой научной системы классификации растительного и животного мира, потребность в чудовищах и монстрах не исчезла. Истории о фантастических чудовищах, монструозных расах и «диких людях» сохранились в многочисленных легендах, суевериях и фольклорных рассказах. Наиболее значительная судьба ждала монстров демонического мира. Вера в иррациональные потусторонние силы не угасала. Особенно ярким ее проявлением стала масштабная охота на ведьм, заразившая практически всю Европу в XVII веке. Убежденность в существовании чертей и оборотней, которые вступают в сговор с отдельными людьми, чтобы совершать отвратительные злодеяния, была непоколебима.