Монтайю, окситанская деревня (1294-1324)

— Вы не из Сабартеса? — спрашивает некий юноша Пьера ден Юголя в ларокдольмесской таверне[638].

— Да, я из Кие.

Является ли Сабартес естественным регионом, отличающимся высотой над уровнем моря, составом почвы, растительности? Гауссен, который дал судьбу этой зоне как таковой своими фитогеографическими картами, так и думал[639]. Во всяком случае, по мнению коренных жителей земли, Сабартес в рассматриваемую эпоху обладает всеми атрибутами совершенно определенной единицы, которая выделяется столь же отчетливо, что и племена или народы, к которым нас приучили этнографы и историки. Раймон Делер из Тиньяка недвусмысленно говорит о народе Сабартеса (II, 122). Между тем чаще говорят о людях Сабартеса или о мужчинах и женщинах Сабартеса (II, 217, 309, 318, 328). У Сабартеса своя фольклорная культура, проявляющаяся, в частности, в пословицах о браке и судьбе; наши информаторы называют их «общими поговорками Сабартеса»:

Извечно и вечно, допрежь и опять мужчина с чужою женой будет спать (I, 167).

Кому радость, кому злосчастье — заповедано наперед (I. 356).

Коль сестра троюродна, насади ее сполна (II, 130).

Эта земля обладает к тому же собственной вездесущей системой обмена информацией и формирования общественного мнения. Она создаёт и разрушает репутации, мирские и не только: В Сабартесе все говорят, что Отье ушли, что они не вернулись... (II, 195; III, 54). Многие пользующиеся доброй славой женщины Сабартеса были подругами Пьера Отье (II, 425). Сабартес славится и своими гастрономическими изысками (форель, сыры). Духовно он тяготеет к храму, где бьется сердце этого пиренейского народа: Нотр-Дам де Савар в Тарасконе — совместная собственность земляков, которых тем более задевает, когда священники смеют изгонять из святилища неплательщиков десятины (III, 33). У Сабартеса имеется отдельный сонм мертвых душ, он образует огромную толпу, способную заполнить пространство от Мерана до Тулузы[640]. (Впрочем, фольклор о покойниках представлен в нескольких локальных вариациях. Фольклор Айонского края похож на то, что встречается в земле Соль, восточной соседке Сабартеса: действительно, долина Эрса облегчает контакт между Айоном и Солем[641].) У Сабартеса есть свой язык или, по меньшей мере, свои диалекты, о чем следует поговорить: лингвистическое единство благоприятствует бракам между собой, за пределами первого, деревенского круга эндогамии. Мой будущий супруг пришел в Хункозу (Испания) забрать своих баранов, — рассказывает Матана Сервель, — и когда узнал, что мы с матерью говорим на языке нагорья (из Сабартеса), начал ко мне свататься, хотя мы даже не были знакомы (II, 451). Почва в Сабартесе особенно плодородная, что магически обосновывается телесным присутствием «добрых людей». Раймон Отье из Акса сказал мне, — рассказывает Риксанда Кортиль из Аску, — что после того как добрым людям пришлось покинуть Сабартес[642], земля там уже не родит также хорошо... вплоть до того, что она перестала давать что-либо доброе. Богатство Сабартеса, если говорить об агрикультуре и овцеводстве, определенно связано с особенностями горной экономики: она базируется на сезонных перегонах скота, она коммерциализирована благодаря рынкам нескольких центров, где идет обмен баранами и идеями[643]. Здесь же пополняют запасы зерна и сплетен.

В административном отношении Сабартес был некогда судебным округом [viguerie] каролингской эпохи[644]{299}.

Его статус в 1300—1330 годов остается особым, в составе графства Фуа он образует верхнюю, нагорную часть выше Лабаррского прохода (III, 331). Такое положение обходится регионам верхней Арьежи в присутствие специального графского должностного лица, Гийома Трона, тарасконца по происхождению: этот персонаж выполняет функции общественного нотариуса графства Фуа в Сабартесе[645].