Мор

Что же, так теперь будет продолжаться всегда? Мор станет держать меня, как птицу в клетке, обреченную влачить жалкое существование – не смерть, но и не настоящую жизнь?

Когда на восьмой день дверь открывается, вид у всадника, как у побитого пса. Голубые глаза поблекли, золотистые локоны утратили блеск.

– Я больше так не могу, – говорит он. – Я сдаюсь.

Я застываю, сидя в постели.

Не знающий поражений Мор Завоеватель сдается?

Сняв с головы корону, он бросает ее на пол между нами.

– Она твоя, – с горечью говорит Мор. – Я заявлял права на весь мир, но потерял тебя – единственное, чего по-настоящему желал.

Задыхаясь от того, что в груди безумно колотится сердце, я перевожу взгляд с брошенной короны на того, кто ее носил.

– Ты свободна. Можешь идти, я не стану тебя останавливать.

Мор мрачен. Лед в его глазах растаял, но и искорка надежды, сиявшая когда-то, исчезла. Наши взгляды встречаются – он смотрит так, словно тонет.

Мне полагалось бы радоваться, ликовать, чувствовать себя хоть немного отмщенной, но я чувствую лишь боль – новую, вдобавок ко всему остальному.

Проходят секунды, я не двигаюсь.

– Черт побери, Сара, если хочешь свободы, уходи, пока я не передумал.

Я соскакиваю с постели, собираю вещи, не спуская с него настороженного взгляда. Так и кажется, что он в любой момент может захлопнуть дверь у меня перед носом. Наверняка здесь какой-то подвох.

Но нет, кажется, никакого подвоха.

На пороге комнаты я останавливаюсь, чтобы посмотреть Мору в лицо.

– Иди, присоединись к обреченному человечеству, – говорит он, неохотно отвечая на мой взгляд. Как сейчас сверкают его глаза! Он и сам страдает от боли, и она не слабее моей. – Но не жди, что я убью тебя.

Слишком поздно, но он, наверное, понял, что значит милосердие.

После всего, что сделал Мор, я не думала, что будет так трудно от него уходить. Мне казалось, что мое измученное всем пережитым сердце забыло, кому оно отдано.

Я ошибалась.

Расставаясь с Мором у порога, я не смотрю на него. Мне больно покидать его. Если увижу чувства на его лице – какими бы они ни были, – я могу дрогнуть. На всаднике нет короны. Забытая, она так и валяется в спальне.

Я выхожу на улицу, каждый шаг – как удар ножом по сердцу. Я потеряла все – семью, друзей, соседей. Оставляя Мора, я лишаюсь последнего, что у меня оставалось.

Куда идти? Сколько мне придется пройти, чтобы встретить живую душу? Дойду ли – или подохну раньше? Я знаю, Мор не допустит, чтобы я заразилась лихорадкой, но есть и другие способы умереть. Например, от голода или холода.

А если не умру, что тогда?

Не торопи события, Берн.

Я оглядываюсь только когда выхожу на шоссе. Особняк стоит на пригорке. На пороге его, как страж – всадник.

Мор мрачно смотрит мне вслед. На миг мне кажется, что я вижу, как в его глазах вспыхивает надежда.

Он считает, что я могу передумать.

Собрав волю в кулак, я отворачиваюсь и бреду прочь.

Глава 52

Мне негде узнать новости. На протяжении многих недель.

И все же, я должна была бы узнать. Все слишком очевидно, прямо у меня перед глазами.

Но нет. Впервые тень сомнения закрадывается только при встрече с владельцем магазинчика на границе Канады.

– Этот ужасный всадник ушел. Чем хотите поклянусь, сгинул без следа, – уверяет меня этот человек, облокотившись на сосновый прилавок, куда выложил для меня товары.

Сам вид этого мужчины, живого и хлопотливого, достаточно удивителен. Но, с другой стороны, он не первый, с кем я столкнулась, пробираясь по побережью к дому. И почему-то сделала вывод, что Мор распространял лихорадку исключительно в южном направлении.

И вот теперь я смотрю на этого человека, не в силах осознать услышанного.

Миру уже казалось, что Мор исчез – но тогда он просто затаился в особняке. Но теперь, когда я ушла, он должен был возобновить свой путь.

– Вы хотите сказать, что его больше не видели? – переспрашиваю я.

Он кивает.

Его больше не видели. Меня охватывает неприятное чувство, хотя я и сама не понимаю, в чем причина.

Может, там, где он сейчас, не осталось живых, кто мог бы его увидеть и рассказать об этом? От Вашингтона до Калифорнии далеко… и все умерли.

– Так вы не слышали? – спрашивает мужчина, заметив мое удивление.

– Последнее, что я слышала, было, что заражены Орегон, Калифорния и частично Мексика, – объясняю я. Даже сейчас от этих слов меня начинает трясти. Я приложила к этому руку.

Мужчина визгливо смеется, вытягивая из-под прилавка плоскую коробочку. Открывает – внутри табак и папиросная бумага – и начинает скручивать самокрутку.

– Ох, дочка, ты многое пропустила.

Потому что сама этого хотела.

В пути у меня выработалась привычка избегать подобных разговоров (чувство вины – тоже своего рода болезнь). Но сейчас, когда речь зашла о Море, во мне просыпается болезненное любопытство. Оказывается, мне важно узнать, какая часть мира еще жива – и как далеко от этих мест оказался мой всадник.