Морально нечестивый by Верóника Ланцет

Я делаю скучающее выражение лица и спускаюсь по лестнице. Открыв дверь, я вхожу внутрь. Мне приходится несколько раз моргнуть, чтобы мои глаза привыкли к внезапному отсутствию освещения.

— Марчелло, я тебя как раз искал. — Отец приветствует меня с энтузиазмом, который не соответствует его характеру.

— Отец, — отвечаю я на приветствие.

— Идем, идем. Давай я покажу тебе подарок, который у меня есть.

Я хмурюсь.

— Что ты мне приготовил? — спрашиваю я, смущенный его словами. Он никогда в жизни ничего мне не дарил.

— Считай это подарком за годы твоей службы. — Он ведет меня вглубь подвала, открывая еще одну дверь.

Я делаю только один шаг и останавливаюсь, думая, что мои глаза меня обманывают.

Но это не так.

На столе в центре комнаты, которая обычно используется для пыток, сейчас лежит новая пленница. Ее запястья и лодыжки зафиксированы на каждом конце стола, а тело образует форму буквы Х. Ее платье полностью разорвано, на спине беспорядок из кожи и крови, красная жидкость все еще стекает по ногам.

Каталина.

— Что скажешь, мальчик? Нравится мой подарок? Должен сказать, что достать ее было не так-то просто. Но я уже пометил ее для тебя, — злорадствует он и продолжает рассказывать, как они похитили ее у входа в дом.

Я делаю еще один шаг вперед и понимаю, что он имел в виду, говоря о метке.

Отец вырезал на ее спине букву «М», окруженную большой буквой «Х». Края необработанные, достаточно, чтобы причинить Бог знает какую боль.

Каталина...

Я подавляю рыдания, глядя на ее фигуру.

Что он с ней сделал?

— Что это?

— Подарок для Химеры. Я бы сказал, что это вполне уместно. — Надувается он, указывая на свою работу ножом. Я сжимаю кулаки, агония пронизывает мою грудь — все же не так сильно, как, должно быть, чувствует сейчас Каталина. Я хотел бы избавить ее от этого, впитать ее боль в свое тело. Чем больше я смотрю на ее тело, привязанное к столу, тем сильнее во мне разгорается убийственное желание убить каждого, кто посмел к ней прикоснуться.

— Почему? — я сдерживаю свой голос, чтобы отец не понял, как меня это задело.

— Ты думаешь, до меня не дошли слухи о твоей одержимости этой девушкой? Ты не был особо скрытным, — фыркает он, и я поворачиваюсь, чтобы посмотреть на него. — Так вот почему ты перестал ходить в бордель. — Отец ухмыляется, его взгляд скользит по формам Каталины.

Я делаю глубокий вдох. Я ничего не решу, если нападу на него прямо сейчас. Придут еще солдаты и удержат меня, прежде чем я смогу причинить какой-либо вред.

— Я прав, не так ли? Это из-за нее ты бездельничаешь.

Как раз в этот момент стон боли вырывается у Каталины. Я закрываю глаза, безмолвно прося прощения. Все, чего я боялся раньше, только что произошло.

Теперь я могу только надеяться, что ущерб будет минимальным.

— Я не бездельничал, — отвечаю я. Формально это правда. Я убивал так, как всегда убиваю - быстро и эффективно.

— Правда? — отец поднимает бровь, и я понимаю, что продолжать объяснения бессмысленно. — Все довольно просто. Я взял ее, чтобы ты мог насладиться ею, выкинуть ее из своей системы. Она девственница, не так ли? Самый лучший вид. — Он одобрительно кивает, и мне становится дурно от того, что я слушаю, как он говорит о ней в таком тоне. — Ты будешь первым, кто попробует ее прелести. Если это не идеальный подарок. — Он присвистывает, покачивая головой от удовольствия. — Ее кровь покроет твой член. Высшее качество, парень.

— Ты забываешь, что она дочь Рокко. Мы не можем этого сделать. — Я привожу свой лучший аргумент, пытаясь образумить его. Конечно, даже он может понять, насколько это опасно.

— Как будто меня это волнует. — Он пожимает плечами, достает сигару и прикуривает ее. — Мне нужно, чтобы ты взялся за ум, а этого не произойдет, пока она не выйдет из твоего организма. Так что давай. Трахни ее. — Он пренебрежительно махнул рукой в сторону ее слабой фигуры.

— Я ничего не сделаю. — Я впервые говорю "нет". У меня и раньше не было границ, но я обнаружил, что Каталина — это то место, где я провожу черту.

Отец глубоко затягивается сигарой, его взгляд устремлен на меня.

— Ты — киска, не так ли? Он был прав. — Отец задумчиво замечает.

— Кто?

Он пожимает плечами.

— Если она тебе не нужна, я просто отдам ее стражникам. Держу пари, им это понравится.

Мои глаза расширяются, когда я понимаю всю чудовищность ситуации. Это моя вина. Вся моя вина...

Для этого ей понадобилось всего одно взаимодействие. Все, к чему я прикасаюсь, превращается в пыль... Я слегка поворачиваю голову к столу, и я знаю, что делать.

Я дам отцу то, чего он всегда хотел, но так и не получил.

Мои колени медленно сгибаются, пока я не оказываюсь у его ног. Голова наклоняется; я целую его ноги.

— Я сделаю все, что угодно. Пожалуйста... просто отпусти ее. — Я умоляю его, высший акт раболепия.

Отец смеется. Он действительно откидывает голову назад и смеется.

Все еще лежа на земле, я смотрю в пол.

— Пожалуйста...