Моральное воспитание

Мы уже неоднократно сталкивались с явными антиномиями различных элементов морали: между благом и долгом, индивидом и группой, ограничением, навязанным правилом и целостным развитием человеческой природы. В многочисленности этих антиномий нет ничего, что должно было бы нас удивить. Моральная реальность одновременно сложна и едина. Но то, что составляет ее единство, это единство конкретного существа, которое служит ее субстратом и природу которого она выражает, т. е. общества. Когда же, наоборот, мы представляем себе элементы, из которых эта реальность сформирована, в абстрактном виде, не привязывая их ни к чему реальному, то понятия, которые мы о них формируем, выступают как неизбежно разорванные, и становится почти невозможно, не прибегая к логическим чудесам, связать одни понятия с другими и найти для каждого свое место. Отсюда эти противостоящие друг другу точки зрения, эти натянутые оппозиции или редукции, в которых часто запутывалось мышление теоретиков.

Именно таким образом родилась новая антиномия, с которой мы встретились в конце предыдущей лекции. С одной стороны, моральные правила совершенно ясно представляются нам как нечто внешнее по отношению к воле; они не являются нашим творением и, следовательно, приспосабливаясь к ним, мы повинуемся закону, который мы не создавали. Мы испытываем принуждение, которое, хотя и морально, тем не менее реально. С другой стороны, не вызывает сомнений, что сознание протестует против такой зависимости. Мы представляем себе как полностью моральное только такое действие, которое мы выполняем совершенно свободно, без какого бы то ни было давления. Но мы не свободны, если закон, сообразно которому мы регулируем наше поведение, нам навязан, если мы его свободно не приняли. Это стремление морального сознания связывать моральный характер действия с автономией агента – факт, который невозможно отрицать и который нужно объяснить.

Мы видели, как Кант предлагал решить эту проблему, сложности которой он хорошо осознавал и которую он даже первый поставил. Согласно ему, принцип морали – это автономия. В самом деле, мораль состоит в реализации целей безличных, общих, не зависящих от индивида и его частных интересов. А разум, благодаря своей естественной конституции, сам по себе движется в направлении общего, безличного, так как он один и тот же у всех людей и даже у всех разумных существ. Существует лишь один разум. Следовательно, постольку поскольку мы движимы только разумом, мы действуем морально и в то же время целиком автономно, потому что мы лишь следуем закону нашей разумной природы. Но откуда тогда берется чувство долга? Дело в том, что в действительности мы не являемся существами чисто рациональными, мы еще и существа чувствующие. Чувства же – это такая способность, благодаря которой индивиды отличаются друг от друга. Мое удовольствие может принадлежать только мне и отражает только мой личный темперамент. Чувства влекут нас к целям индивидуальным, эгоистическим, аморальным. Между законом разума и нашей чувственной способностью существует, таким образом, подлинный антагонизм, а потому первый может навязываться последней только посредством настоящего принуждения. Именно ощущение этого принуждения рождает чувство долга. В Боге, в котором все разумно, нет места никакому чувству такого рода: в нем мораль осуществляется с абсолютно автономной спонтанностью. Но не так обстоит дело с человеком, существом сложным, гетерогенным и отделенным от самого себя.