Моральное воспитание

Для того чтобы увидеть, в чем состоит эта поступательно развивающаяся автономия, рассмотрим сначала, как она реализуется в наших отношениях с физической средой. Ведь мы стремимся к большей независимости и завоевываем ее не только в сфере моральных идей. Мы все больше и больше освобождаемся от зависимости, в которой мы находились по отношению к вещам, и осознаем это. Тем не менее нет речи о том, чтобы смотреть на человеческий разум как на законодателя физической вселенной. Она получила свои законы не от нас. Если же мы от них освобождаемся в некоторых отношениях, то не потому, что мы их создали. Этим относительным освобождением мы обязаны науке. Чтобы упростить изложение, предположим, что создание науки о вещах полностью завершено, и каждый из нас ею владеет. С этого момента мир, собственно говоря, уже не находится вне нас; он стал элементом нас самих, поскольку в нас имеется система представлений, адекватно его выражающая. Все, что в нем есть, представлено в нашем сознании понятиями, а поскольку это понятия научные, т. е. четкие и точно определенные, мы можем ими оперировать, по своему усмотрению их комбинировать, как мы, например, поступаем с геометрическими понятиями. Следовательно, чтобы узнать, что представляет собой мир в данный момент и как мы должны к нему адаптироваться, нам уже нет необходимости выходить за пределы самих себя, чтобы поступить в школу этого мира. Достаточно заглядывать в самих себя и анализировать понятия, имеющиеся у нас об объектах, с которыми мы должны войти в отношения, точно так же как математик может определять отношения величин простым умственным вычислением, не будучи обязанным наблюдать реальные отношения объективных величин, существующих вне его. Таким образом, чтобы осмысливать мир и устанавливать, каким должно быть наше поведение в отношениях с ним, нам нужно будет лишь внимательно осмысливать себя, лишь ясно осознавать самих себя – именно это образует первую степень автономии. Но это не все. Поскольку если мы знаем законы целого, то мы знаем также и причины целого. Мы можем, таким образом, познать причины вселенского порядка. Иными словами, если воспользоваться несколько архаичным выражением, план природы создали не мы, мы его обнаруживаем посредством науки, мы его осмысливаем и мы понимаем, почему он есть то, что он есть. С этого времени, в той мере, в какой мы убеждены, что мир таков, каким он должен быть, т. е. таков, каким его предусматривает природа вещей, мы можем ему подчиняться не просто потому, что мы материально вынуждены и не способны без вреда действовать иначе, но потому, что мы полагаем, что он хорош, и ничего лучше мы сделать не можем. То, что делает верующий, когда предполагает, что мир в принципе хорош, потому что он – творение хорошего существа, мы можем делать a posteriori, в той мере, в какой наука позволяет нам установить рационально то, что вера постулирует a priori. Такое подчинение – это не пассивная покорность, а просвещенная приверженность. Соглашаться с определенным порядком вещей, потому что есть уверенность в том, что он представляет собой все, чем он должен быть, – значит не просто терпеть принуждение, а хотеть этого порядка по своему усмотрению, принимать его со знанием дела. Ибо хотеть свободно не значит хотеть то, что абсурдно; наоборот, это значит хотеть то, что рационально, т. е. хотеть действовать сообразно природе вещей. Правда, бывает, что они отклоняются от своей природы под влиянием случайных и анормальных обстоятельств. Но в таких случаях наука нас об этом предупреждает и в то же время дает нам средство их исправления, улучшения, потому что она дает нам знать о том, что обычно представляет собой эта природа и каковы причины этих анормальных отклонений. Разумеется, только что представленная гипотеза носит совершенно идеальный характер. Наука о природе не является и никогда не будет полностью завершенной. Но то, что я сейчас рассмотрел как реализованное состояние, – это некая идеальная граница, к которой мы бесконечно приближаемся. Именно в той мере, в какой создается наука, в наших отношениях с вещами мы всегда сильней стремимся зависеть только от нас самих. Мы освобождаемся от вещей, понимая их, и нет другого средства нам от них освободиться. Источник нашей автономии – это наука.