Море

Госпожи Галфаи в мастерской не было. В такую пору она еще спала крепким сном в своей отдельной, увешанной коврами и отделанной шелком спальне, переоборудованной из дровяного склада.

Барышня Амалия встретила новую модистку с подозрением.

— Значит, вы договорились с госпожой Галфаи? А ты действительно шляпница? Разумеется, было бы лучше, если бы вы имели при себе аттестат. Странные эти трансильванские беженцы. Забывают, что необходимо иметь при себе свидетельство о своей профессии. Ну, не беда, тут есть одна девушка из Секейудвархея, она и подтвердит, знает ли вас и работали ли вы шляпницей, милая барышня Чаплар. Мария, пригласите, пожалуйста, Гизеллу Лайтош.

Агнеш побледнела и бросила взгляд на Кати.

Кати сердито повернулась к барышне Амалии.

— Не понимаю, госпожа Амалия, что вы хотите, ведь мы уже обо всем договорились с хозяйкой.

— Не обижайтесь, барышня Андраш, и не думайте, что я вам не верю. Но именно мне, заместительнице госпожи Галфаи, и полагается быть начеку, если наша начальница поступает легкомысленно. Вы, надеюсь, понимаете, что я не обязана устраивать здесь убежище для евреев или притон для коммунистов. Кто действительно знает свое дело, того мы охотно принимаем…

— Агнеш! Агнеш! Чаплар! — послышался ликующий возглас девушки, и две руки обвились вокруг шеи Агнеш. — Вот это сюрприз… как я рада тебя видеть…

— Гизи! Это ты?

— Ну, конечно, я. Гизелла Лайтош, собственной персоной. Когда ты приехала? — И Гизи Керн с такой силой обняла Агнеш. что, казалось, собирается задушить ее.

Барышня Амалия скисла. Она уже две недели подозревала Гизи Керн и готова была поклясться, что сейчас все выяснится, что Гизи Лайтош еврейка, что Каталин Андраш тоже еврейка, что все здесь евреи и она сможет выдать их начальнику ПВО. Начальник ПВО — красавец мужчина, светловолосый, светлоусый, точь-в-точь такой, каким представляла себе барышня Амалия идеального мужчину вот уже сорок лет. У него широкие плечи, бездонные черные глаза, а он даже не замечает ее. Вот если бы удалось когда-нибудь совершить героический подвиг! О. если бы пришлось по приказу начальника ПВО взбегать на крышу, по цепочке передавать полные ведра воды и тушить горящие балки… если бы довелось откапывать среди развалин раненых, если бы дорогой начальник ПВО, белобрысый Вальдемар Цинеге, тоже был ранен и лежал без сознания… Но раз ничего такого нет, то хотя бы найти нескольких евреев, пять-шесть девушек, и пойти сообщить, что она вопреки материальным интересам, вопреки своему чуткому сердцу, только из чувства патриотизма доводит до сведения господина начальника ПВО… Боже, как было бы хорошо…

— Я очень рада, что вы знакомы, — сказала она разочарованно. — Барышня Лайтош, покажите, пожалуйста, новой работнице ее место и дайте работу. А вас, барышня Андраш, попрошу проверить, чем занимаются гладильщицы.

Гизи отвела Агнеш в самый дальний угол подвала. Там она снова бросилась ей на шею, обняла и поцеловала.

— Здесь мой угол. Этот матрац мы притащим тебе, одеяло Кати тоже перенесем сюда. Посмотришь, как мы хорошо устроимся. У меня есть своя лампа, стакан для воды, котелок, две простыни, одна будет твоей.

В сумраке подвала Агнеш продвигалась ощупью.

— Какое ужасное место.

Гизи засмеялась.

— Ужасное? Рай земной. Я. Агнеш, уже успела побывать и в аду. Сначала на кирпичном заводе. Двое суток подряд мы стояли, тесно прижавшись друг к другу. Шел дождь. А у меня даже платка не было. Не ели, не пили и не имели права выходить из строя. Вокруг вооруженные нилашисты. Садиться нельзя. Одни теряли сознание. Другие мочились, будучи не в силах больше терпеть… Оттуда удалось бежать. Ночью. Мне уже было абсолютно все равно. «В крайнем случае пристрелят, — думала я, — кончатся все страдания сразу…» Затем с месяц работала судомойкой в санатории «Пайор». Устроилась по объявлению в газете с фальшивыми документами. Но и оттуда пришлось бежать из-за госпожи Геренчер.

— Госпожи Геренчер? Как она туда попала?