Море и жаворонок. Из европейских и американских поэтов XVI–XX вв.

Как море в отлив, мелею;
меня изжелтила старость;
что погибающей – горе,
то пожирающей – сладость.

Мне имя – Буи из Берри;
прискорбны мои потери,
убоги мои лохмотья,
стара я душой и плотью.

А было —
до пят я наряд носила,
вкушала от яств обильных,
любила щедрых и сильных.

Вы, нынешние, – сребролюбы,
живете вы для наживы;
зато вы сердцами скупы
и языками болтливы.

А те, кого мы любили,
любовью нас оделяли,
они дарами дарили,
деяньями удивляли.

Скакали по полю кони,
как вихрь, неслись колесницы;
король отличал наградой
того, кто первым примчится!..

Уж тело мое иного
устало взыскует крова;
по знаку Божьего Сына
в дорогу оно готово.

Взгляните на эти руки,
корявые, словно сучья:
нехудо они умели
ласкать героев могучих.

Корявые, словно сучья, —
увы! им теперь негоже
по-прежнему обвиваться
вокруг молодцов пригожих.

Осталась от пива горечь,
от пира – одни объедки,
уныл мой охрипший голос,
и космы седые редки.

Пристало
им нищее покрывало —
взамен цветного убора
в иную, лучшую пору.

Я слышу, море бушует,
холодная буря дует;
ни знатного, ни бродягу
сегодня к себе не жду я.

За волнами всплески весел,
плывут они мимо, мимо…
Шумят камыши Атх-Альма
сурово и нелюдимо.

Увы мне! —
дрожу я в гавани зимней;
не плыть мне по теплым волнам,
в край юности нет пути мне.

О, время люто и злобно! —
в одеже и то ознобно;
такая стужа на сердце —
и в полдень не обогреться.

Такая на сердце холодь!
я словно гниющий желудь;
о, после утехи брачной
очнуться в часовне мрачной!

Ценою правого ока
я вечный надел купила;
ценою левого ока
я свой договор скрепила.

Бывало, я мед пивала
в пиру королей прекрасных;
пью ныне пустую пахту
среди старух безобразных.

Взгляните, на что похожа:
парша, лишаи по коже,
волосья седые – вроде
как мох на сухой колоде.

        Прихлынет
прибой – и назад уйдет;
так все, что прилив приносит,
отлив с собой унесет.

        Прихлынет
прибой – и отхлынет вспять;
я все повидала в мире,
мне нечего больше ждать.

        Прихлынет
прибой – и вновь тишина;
я жажду тьмы и покоя,
насытилась всем сполна.

Когда бы знал сын Марии,
где ложе ему готовлю! —
немало гостей входило
под эту щедрую кровлю.

        Сколь жалок
тварь бедная – человек!
он зрит лишь волну прилива,
отлива не зрит вовек.

Блаженна скала морская:
прилив ее приласкает,
отлив, обнажив, покинет —
и снова прилив прихлынет.

Лишь мне не дождаться, сирой,
большой воды – после малой,
что прежде приливом было,
отливом навеки стало.

Видение святой Иты