Море Осколков

— А ты здесь зачем? — спросил Рэйт. — Вроде мечи не по твоей части?

— Нет. — Колл ухмыльнулся до ушей. — Я пришел сделать ей предложение.

Вот тут у Рэйта глаза едва не вылезли на лоб.

— Э-э?

— Стоило давным-давно просить ее о замужестве, но твердо решить было не для меня. Понаделал кучу глупостей. Колебался. Думал только о себе. Слабый был. Не хотел никого огорчать, и кончилось тем, что огочил всех и каждого. — Он испустил долгий вздох. — Но ведь всех нас ждет смерть. Благодарно принять, что уже обрел на пути, и примириться с этим — такова жизнь. Недовольный тем, что имеет, сдается, не будет доволен и тем, что получит потом.

— Золотые слова.

— Так и есть. В общем, иду молить ее о прощении. Если надо — на колени встану. И, насколько я ее знаю, придется встать. А потом попрошу надеть мой ключ, и страсть как надеюсь, она ответит мне «да».

— А я думал, ты метишь в Общину.

Колл покрутил шеей, почесал в затылке.

— Я тоже долго так думал, но, по-моему, изменять мир можно разными способами. Мать велела мне… быть настоящим мужчиной. — Глаза паренька неожиданно набухли слезами. Он хохотнул, потеребил ремешок на шее — что-то цокнуло под рубашкой. — Как жаль, что до меня все никак не доходил смысл ее слов. Но наконец-то я его понял. Надеюсь, не слишком поздно. Ну, что — заходи?

Рэйт воровато поглядел на окно и прочистил глотку.

— Нет. — Прежде он испытывал к пареньку одно лишь презрение. Сейчас он ему завидовал. — Твой заказ более срочный.

— Снова меня не боднешь?

Рэйт показал на свой расквашенный нос.

— Я уже не так рьяно люблю бодаться, как раньше. Удачи тебе. — И уходя, хлопнул Колла по плечу. — Завтра приду.

Но понимал — не придет.

Вечерело, и в порту удлинились тени — Матерь Солнце опускалась над Скегенхаусом. Закат прощально сверкнул на стекле у Рэйта в ладони. На склянке, что дала ему мать Скейр, — теперь пустой. Было предсказано, что убить Гром-гиль-Горма не под силу ни одному мужу. Однако пара капель в вине превосходно справилась с этой задачей. Колл был, конечно же, прав. Всех нас ждет Смерть.

Рэйт тяжко перевел дух. Сжал руку в кулак. Застарелая боль пронеслась по костяшкам — и его передернуло. Со временем боль должна утихать, но чем дольше ты с ней живешь, тем сильнее она тебя донимает. Прав и Дженнер. Такого не бывает, чтобы вылечил и забыл.

Он был меченосцем короля и телохранителем королевы. Первым бросался в бой и сидел на весле в дружине доблестного героя. А сейчас и сам не понимал, кто он. А кем хотел быть, понимал еще меньше.

Драка — вот и вся его жизнь. Казалось — Матерь Война наградит его славой, сияющей горкой колец-гривен и побратимами по стене щитов. Но она лишь отняла у него брата и не дала ничего, кроме ран. Он обхватил руками свои натруженные ребра, почесал под грязными бинтами обгорелое предплечье, наморщил разбитый нос, и тупая боль растеклась по всей морде. Таким тебя делает драка — если не делает мертвым. Голодным, больным, одиноким — перед копной сожалений, высотою с макушку.

— Ничего, значится, не вышло? — Колючка Бату стояла над ним, руки в боки. За ее спиной сиял оранжевый нимб заходящей Матери Солнца, поэтому видел он только черный силуэт.

— Откуда ты знаешь? — спросил он.

— Что б ты там ни затевал, видок твой не похож на того, чье дело кончилось удачей.

Рэйт испустил вздох из самых печенок.

— Пришла меня убить или издеваться? Так и так, я тебе мешать не стану.

— На этот раз — ни то ни другое. — Колючка не спеша присела рядом с ним на причал, поболтала над водой длинными ногами. Помолчала с мрачным взглядом на располосованном шрамами лице. Крепчал ветерок, сухие листья помчались наперегонки по набережной. Наконец она снова заговорила.

— Таким, как мы, живется непросто?

— Похоже, что так.

— Тем, к кому прикоснулась Матерь Война… — Она помедлила, разглядывая переливчатый небокрай. — Нам нечем себя занять, когда приходит черед Отче Мира. Мы, те, кто дрался всю жизнь, когда кончаются враги…

— Деремся сами с собой, — молвил Рэйт.

— Королева Лайтлин предложила мне прежнее место ее Избранного Щита.

— Поздравляю.

— Я не приму его.

— Не примешь?

— Если я останусь с ней, то передо мной будут вечно маячить утраты. — Она уставилась в никуда с печальной полуулыбкой. — Бранд не захотел бы, чтобы я себя изводила. В нем не было ревности и капли. Он пожелал бы сквозь пепел прорасти новым всходам. — Она шлепнула ладонью по камню. — Отец Ярви дарит мне «Южный Ветер».

— Роскошный подарок.

— Ему сейчас плыть на нем некуда. А я задумала снова пуститься вдоль по Священной реке, потом по Запретной, до Первого Града, а может, и дальше. Если отчалю через пару дней, наверно, успею вперед заморозков. Поэтому я набираю команду. Мой старый друг Фрор будет кормчим, старый друг Доздувой — хранителем припасов, а старая подруга Скифр проложит нам курс.

— Ты, такая недружелюбная, одарена множеством верных друзей. — Рэйт следил, как заходящая позади Матерь Солнце играет золотом на воде. — Ты поднимешь парус и оставишь свои печали на берегу? Ну что ж, удачи.