Море штормит

Луч прожектора выхватывает из темноты серые глыбы затопленных валунов. Метров на двадцать протянулась опасная отмель. А дальше бурунный поток ударяется в подводные камни и образует бешеный водоворот.

Как быть? Рискнуть «Ураганом»? А если мель или скалы? Ведь катер — единственная возможность перебросить к насосной станции оставшихся на корпусах ребят. Нет, приближаться к мысу нельзя. Нужно действовать иначе…

— Толя, держи штурвал! — что есть силы кричит в разбитый иллюминатор Сергей. — Высаживаемся на отмель!

Поменялись в рубке местами. На миг Анатолий задержал руки на плечах Сергея и грубовато стиснул его.

Сгрудясь на палубе, все молча вглядывались в приближающийся берег. Сергей накрутил на руку трос.

— Первыми — мы с Шестаковым…

Резко оттолкнулся от мачты и прямо с борта окунулся в клокочущую серую мглу. Несколько сильных гребков — и он уже почувствовал ногами дно. Но первая же волна опрокинула его навзничь и потащила по отмели назад. Рядом вынырнула крючковатая, похожая на осьминога коряга. Сергей инстинктивно схватился за нее. Словно гигантской катапультой, его швырнуло навстречу берегу.

Прежде чем ударил следующий вал, Сергей сделал несколько прыжков вперед, заметил торчащую из песка сваю и повис на ней. И тут только вспомнил о тросе. Обхватив сваю одной рукой и для верности ногами, Сергей затянул двойной морской узел. Свободный конец бросил на катер.

Сергей снова метнулся вперед. Шатаясь, выбрался на берег и, обессиленный, рухнул на мокрый песок. Приподняв голову, увидел прямо перед собой массивный, похожий на причальную тумбу пень. Подполз, обдирая локти, и, изловчившись, накинул на косо спиленную верхушку скрученный петлею трос. Тотчас почувствовал, что за него ухватилось сразу несколько рук. Значит, теперь смогут гуськом переправиться на берег.

С гулом и стоном мчит по урочищам и урманам раскочегаренное ураганом пламя. В ночном продымленном небе зарницами вспыхивают отсветы наплывающего пожарища. Но наперекор завалам и шторму, наперекор слепой ярости стихии спешат со всех сторон к дальней просеке взмятенные тревогой бригады. И первыми в наступающей цепи — парни в промокших куртках, десантники Песчаного мыса.

ОГНЕННЫЙ ВАЛ

Рассвет в тот день был без солнца. Мутное небо заволокли тяжелые темные клубы дыма. Ветер все яростнее раздувал разбушевавшееся пламя. Каждый новый порыв его взметал и кружил над тайгой тучи пепла, сажи, горелых листьев. Меж обуглившихся стволов и дотлевающих пней туманом стелился по земле густой, едкий дым. С треском горел валежник. Огромными факелами вспыхивали бронзовые сосны. Охваченные огнем ветви кометами проносились над верхушками деревьев.

Сергей вспомнил, как во время войны фашисты взорвали Петровский механический завод. В несколько секунд к небу один за другим рванулись зловещие столбы огня и дыма. Качнулась и с грохотом рухнула высоченная, многометровая труба. И вот уже над холмами развалин, над грудами битого кирпича, расплавленного стекла и погнутых балок беснуется черно-багровое пламя, а ветер несет над степью густое облако пыли.

Так неужто и сейчас, как в войну… Комбинат… Целый город…

Охранник у склада кричал им:

— К четвертой! К четвертой просеке!

Там, у реки Безымянной, рядом с лесной сторожкой, стоят готовые к работе бульдозеры. Но некому вести их в бой. Отряд охраны эвакуирует склад. В случае чего, полоска вырубки не спасет. В такую непогоду здесь огонь не осадить. Единственный выход — бросок навстречу пожару. Сделать четвертую просеку первым валом обороны. Перейти в атаку и зажать пламя между рекой и Карганач-горой.

Сергей пока еще не представляет, как смогут они, четырнадцать задыхающихся от усталости парней, преградить дорогу огненной лавине. Ясно только одно: чтобы создать мертвую зону, нужно расширять просеку, валить деревья.

— Вперед!

Навстречу стремительно несутся высокие сосны, островерхие ели, густокронные кедры. Рябит в глазах от бесконечного мелькания стволов. Сергею уже кажется, что он слышит шипение горящей хвои и частую пальбу сухих смолистых веток. Неужто огонь совсем рядом?!

Не сразу ему удается сообразить, что это трещит, ломаясь под ним, кустарник. Оступившись, Сергей падает лицом на выстланную мхом землю. Только не расслабляться… Но подкатывает к горлу тошнота, опускаются руки, не дают подняться переплетенные над головой ветви.

И тут почудилось вдруг Сережке: сквозь мутную, зыбкую марь глядит на него тот самый моряк с портрета. Сурово глядит, исподлобья: «Лежишь колодой. Эх ты, десантник…»

Срывая ногти, обдирая о кору ладони, Сергей подтянулся к дереву. Отдышавшись, медленно поднялся на ноги. Перед глазами вспыхнули оранжевые пятна.

Куда же девались хлопцы? Отстали? Сбились с пути?

Он раздвинул кустарник. Впереди, за низкорослым ельником и дальше за редеющим частоколом осин и берез, угадывался просвет. Сложив рупором ладони, Сергей что есть силы выдохнул в гудящую от ветра тайгу:

— Вижу реку!..