Море смерти, берег любви

– Я задумала сделать это давно… Что именно, ты спросишь? Исчезнуть, раствориться, поменять жизнь, как меняют вытершиеся на сгибах перчатки. Я хотела не просто начать новую жизнь, я хотела стать другим человеком, с другой внешностью, в другой стране, с другими людьми. Я хотела забыть всё – детство с вечно пьяным отцом и пришибленной матерью, юность с вечными проблемами безденежья, не слишком удачную супружескую жизнь и вообще всё, что составляло опостылевшее прошлое некоей особы по имени Инга Абалкина… Конечно, кое-кому моя жизнь под крылышком банкира Абалкина покажется верхом женского счастья – личные деньги, поездки за границу, лучшие шмотки из престижнейших парижских Домов моды, спортивная машина стоимостью под сто тысяч долларов, поклонение мужчин. И при этом – относительная свобода. Свобода в том, чтобы выйти из дому, пойти в кино, завести любовника, принять дозу для расслабления… И полное отсутствие другой свободы, которую я и признаю истинной, – без необходимости лгать, скрываться, ловчить, приспосабливаться к привычкам одного человека и думать, что о тебе скажет другой, бояться, что удобная жизнь может в один прекрасный момент кончиться, например, в случае, если муженьку моему, покойному Сашке, вздумается завести себе любовницу, а той вдруг приспичит занять мое место. И вот, озверев от лжи и скуки, я решила полностью освободиться от осточертевшей мне жизни и начать всё заново, набело, с чистого листа. Но, как ты понимаешь, Сержи, без денег такую жизнь не начнёшь, тем более за границей. А считать копейки – это не в моем вкусе. Вот я и решила сначала собрать достаточную сумму, а потом под чужим именем, чтобы не иметь проблем с проживанием в Европе, уехать отсюда для той самой новой, незнакомой жизни. Всю вашу дурацкую шайку под названием Шестая бригада я знала как облупленную. Еще тогда, в шестнадцать лет, я умирала со смеху, глядя, с какой серьезностью вы занимаетесь своими высосанными из пальца играми, достойными постоянных клиентов клиники Кащенко. И еще тогда меня больно укололо то, как вы отнеслись к моему появлению, – как к досадной помехе, разбивающей ваше мнимое мужское братство. И еще тогда мне пришла в голову идея, что было бы неплохо отомстить вам за кривые ухмылки и косые взгляды в мой адрес. И вот, по прошествии нескольких лет, момент созрел. Я решила, что неплохо было бы вашу бригаду немного пощипать, тем более что у многих парней в вашей компании водились деньжата, и немалые. Но чтобы иметь полную свободу действий, свободу от любых, даже малейших, подозрений, Инга Абалкина должна была бесследно исчезнуть и вместо нее должна была появиться другая женщина, не имеющая ни малейшего отношения к ней, не вызывающая подозрений. Дело было за малым – надо было подыскать достойную кандидатуру, которая, с одной стороны, хотя бы мало-мальски походила на меня, пусть самыми общими параметрами – рост, вес, возраст, а с другой – имела бы свободный выезд за границу. Остальное довершили бы косметика и небольшая пластическая операция по изменению формы лица и глаз… И вот я нашла такую кандидатуру. Это была американская репортёрша Кэтрин Мэйфлауэр, которая обреталась в Москве, поскольку была одержима единственной целью – разоблачить русскую мафию. Мне было легко с ней подружиться – пара намеков на близость к интересующим ее мафиозным кругам, и она прилипла ко мне намертво. У меня было достаточно времени, чтобы изучить Кэтрин, ее жизнь, походку, одежду, повадки, научиться подражать ее акценту и даже коверкать русскую речь. Я досконально изучила ее прошлую жизнь. Ее детство, работа в бюро AEN стали моим детством и моей работой. Ее родители – моими родителями. Даже если бы кто-либо из коллег Кэтрин и встретился со мной, то, думаю, они признали бы во мне госпожу Мэйфлауэр – с английским у меня никогда не было проблем, тем более последние три года, обдумывая свою аферу, я занималась с университетским преподавателем, а речь Кэтрин, ее язык, взгляды на жизнь, любимые книги и биографию я знала в совершенстве. Маскировка не потребовала сильного напряжения с моей стороны. Я ждала только нужного момента. И вот момент настал. Я совершенно случайно узнала, что Коля Ломакин, который непродолжительное время был моим кавалером, задумал тайно продать ресторан и удалиться от дел. Пятьсот тысяч баксов – слишком лакомый кусок, чтобы я могла пропустить его мимо рта! Но сначала мне нужно было влезть в шкуру этой дурочки Кэтрин и избавиться от своего законного супруга, который рано или поздно мог бы узнать меня и в овечьей шкуре. За остальных кандидатов на тот свет я не беспокоилась – мужчины, как я давно заметила, страшно ненаблюдательны. Если женщина сменила блузку – им кажется, что она полностью переоделась, а если женщина перекрасила волосы или надела парик – им кажется, что перед ними другая особа. Я проверяла этот факт несколько раз на своем покойном супруге и, смею тебя заверить, добилась прекрасных результатов – он проходил мимо меня, как будто мимо незнакомого человека, а потом очень удивлялся, когда я рассказывала ему, что сидела за соседним столиком в ресторане и собственными глазами видела, как он миловался с очередной своей пассией. Но при близком контакте, конечно, номер с переодеванием и пластической операцией провалился бы, уж кто-кто, а мой законный супруг наизусть знал все заветные места моего тела, и это знание я никак не могла бы выбить из его памяти. Так вот, удобный момент настал. Как совершить долгожданную метаморфозу, я давно уже придумала. Я узнала, что Кэтрин взяла отпуск для поездки на родину и две недели ее гарантированно никто не хватится, – такой момент нельзя было упускать. Родителей или мужа у нее не было, так что с этой стороны я была абсолютно застрахована, но на всякий пожарный через знакомого охранника в американском посольстве пришлось отправить факс с сообщением, что госпожа Мэйфлауэр командирована в Южную Африку по собственной просьбе. Но, кроме безопасности, мне нужна была еще и правдоподобность, чтобы никто не мог сомневаться, что в сгоревшем доме находится именно Инга Абалкина и никто другой. Спектакль был разыгран как по нотам. Ты сразу же клюнул на меня – как я и ожидала. Впрочем, если бы не ты, то кто-нибудь другой. Например, хотя бы Божко. Какая разница, вы все воображаете, что между ног у вас райские кущи, способные осчастливить любую женщину. Человек десять видели, как из ресторана мы уехали вместе. Это было то, что нужно. Поздно ночью я позвонила Кэтрин и сказала, чтобы она срочно ехала ко мне на дачу, ее ждет один интересный человек, связанный с русской мафией. Для этой безумной такие слова были всё равно что сыр для оголодавшей мыши. Когда она приехала, ты уже спал наверху – небольшая доза клофелина только поспособствовала твоему крепкому сну. Кэтрин тоже оказалась милой послушной девочкой – безропотно выпила вино и вырубилась, как я и ожидала. Всё оказалось просто. Я достала пару канистр бензина из машины. Ну и тяжеленные они были, сволочи, попробуй побегай с двадцатью килограммами наперевес по винтовым лестницам огромного дома! Один щелчок зажигалки – и полыхнуло будь здоров! Потом я села спокойно в машину Кэтрин и уехала с дачи. Честно говоря, ни твоя судьба, ни судьба абалкинской любимой собачонки Норда меня особенно не волновали, я была уверена, что вы вскоре окажетесь на небесах. Но я ошиблась. Не знаю, к сожалению или к счастью. Как я и ожидала, узнать в сгоревшей Инге Абалкиной американку Кэтрин было невозможно, к тому же я заблаговременно позаботилась и изъяла свою больничную карту, где фиксировались все визиты к стоматологу, чтобы затруднить идентификацию трупа по зубам. А ты, чудом выбравшись из огня, естественно, подтвердил как на духу, что находился в ту ночь со мной. Случилось всё, как я и рассчитала. Кэтрин сгорела, как безмолвная овечка, у меня оказались в распоряжении ее машина, квартира, документы и даже облик. Две недели провалялась я в загородной косметической клинике с совершенно синим, опухшим от операции лицом, но зато вышла оттуда совершенно новым человеком. Опытный хирург приподнял уголки глаз, сделал нос плоским, как у японки, натянул кожу на скулах, введя небольшие силиконовые подушечки. Теперь отступать было некуда. Небольшой грим и парик цвета воронова крыла довершили начавшееся перевоплощение, и теперь меня бы никто не узнал, даже мой родной папаша-алкоголик, который и сейчас еще сшибает на чекушку у пивной около «Сокола». Единственное, что было действительно неудобно, это то, что парик мог от воды или пота намокнуть и отклеиться, поэтому, занимаясь с тобой любовью и водными процедурами в Серебряном Бору, приходилось всегда быть на стрёме. Однако я с честью выдержала это испытание. Ну и нервные последние полгода у меня были! Но вернемся к нашим баранам. Я получила полную свободу действий, но, чтобы насладиться, сначала нужно было избавиться от бывшего супруга, что и было сделано с огромным удовольствием. Пропуск в бывший дом, где я прожила целых пять лет, у меня, естественно, был, были и ключи от квартиры. Небольшая операция с джакузи конечно же моих рук дело. Правда, я терпеть не могу возиться со всякими проводами и панически боюсь электричества. Но что не сделаешь ради идеи! Помню, зимой у нас сломалось джакузи, приходили специалисты для ремонта мотора, я хорошенько разузнала у них, как, что и с чем соединять. Также я прекрасно знала привычку своего супруга нежиться в джакузи перед сном и рассчитывала на это, чтобы неспешно покопаться в домашнем сейфе, где хранились огромная сумма в баксах на черный день и документы на виллу в Швейцарии. Правда, несчастный случай оказался шит белыми нитками, но меня это не особенно волновало – сейчас любое убийство банкира сваливают на заказуху, и мне не стоило беспокоиться из-за чрезмерной догадливости милиции. Потом настала очередь пощипать Ломакина. Я рассчитывала, что он не будет хранить чемоданчик с полумиллионом баксов в банке, и, в общем, оказалась права. Угнать его машину для меня было парой пустяков, за триста тысяч я наняла спившегося автослесаря, и он подпилил на ломакинской «семёрке» рулевую сошку. Но, к сожалению, временно потеряв связь с членами вашей дурацкой бригады, я не могла знать, что буквально сразу же после угона Коля продал свой битый рыдван Савоськину. Поэтому в принципе не моя вина, что Эдик разбился. Зла я на него не держала, хотя он и видел, как я пыталась войти в свою бывшую квартиру, чтобы взять кое-какие вещи, и это могло мне помешать… Ну да раз так получилось. Бог с ним! Моя теория о том, что меня никто не узнает, блестяще подтвердилась во время похорон Абалкина, на кладбище, где мы с тобой и «познакомились». Ты, несмотря на то что месяц назад провел со мной бурную ночь, принял меня за совершенно незнакомую женщину, и я тогда подумала: неплохо заиметь осведомителя в стане врага, это может пригодиться. Кроме того, в физиологическом плане мне нужен был постоянный любовник, который мог бы помочь мне расслабиться. Ты был совсем неплохим кандидатом на эту роль. Ну-ну, Сержи, не обижайся. В моих устах это звучит как комплимент, поверь. Выяснить, где Ломакин прячет свои деньги, я никак не могла, но рассчитывала, что они лежат в сейфе ресторана «Красный петух». Пришлось побывать у него дома с разведкой, у меня был дубликат ключей от квартиры, но безрезультатно, поэтому, сделав парочку предварительных звонков, мне пришлось устроиться во французскую забегаловку официанткой. Но Ломакин был слишком осторожен и ключи от кабинета никому не доверял. Тогда я решила его убрать, он мне мешал. Нет человека – нет проблемы, рассуждала я, а полмиллиона баксов бесследно пропасть не могут, и где бы они ни были – я их найду! Любовь к ботанике помогла мне в этом. Ложные шампиньоны, собранные на Лосином острове, я смешала с настоящими, узнав от повара, который охотно ко мне клеился, что готовится новое меню и в нем есть блюдо с грибами. К сожалению, денег в сейфе не оказалось, Ломакин умер, узнать у него о спрятанных капиталах было уже невозможно, и я задумалась. Мой план был под угрозой срыва. Я знала, что Ломакин состоит в дружеских отношениях с Загорским, и сделала ставку на то, что полоумный изобретатель в курсе всех дел своего приятеля. Загорский в это время отдыхал на юге, о гибели Ломакина он ничего не знал, и я немедленно вылетела в Сочи. Мне удалось заново познакомиться с Антоном, инсценируя изнасилование, от которого он меня будто бы спас. Мне пришлось обхаживать его чуть ли не неделю, пока он не проболтался в подпитии, что хранит кейс с полумиллионом баксов в подвале на своей дачке. Не моя вина, Сержи, что Загорский пошел купаться пьяным и утонул. Тут, как мне кажется, произошел действительно несчастный случай. Я ведь не тащила его в воду, он полез сам! Вернувшись домой, я первым делом разузнала, где дача Загорского, и сразу же рванула туда. Но мне катастрофически не повезло, я опоздала на каких-нибудь полчаса – белая, очень знакомая «Волга» уже отъезжала от дома. Я спустилась в подвал, увидела, что чемодана там нет, при этом в спешке выронила зажигалку, которую ты у меня как-то оставил, и помчалась догонять Божко. Но что я могла с ним сделать на дороге, преследуя его колымагу на новеньком «БМВ» Кэтрин? Не нападать же на него на глазах у людей, могли ведь и поймать. Я решила, что деньги Артур обязательно повезет близнецам и последняя возможность перехватить их только при подъезде к клубу. Я обогнала его машину, оставила «БМВ» за два квартала в глухом тупике и минут пять нервно поджидала приезда Артура в «шевроле» в узком переулке около служебного входа. Я всё рассчитала – мощный «кенгурятник» на джипе и подушки безопасности защитили бы меня от удара, а пока Артур находился бы в шоке от столкновения, я безболезненно изъяла бы у него кейс с деньгами и смылась. Максимум, что ему грозило, – пара переломанных рёбер и сотрясение мозга, не больше. И всё было бы так, как я задумала, но в последнее мгновение Артур попытался выскочить из машины и по нелепой случайности прямым путем отправился на тот свет. Без помех я вынула кейс и спокойно скрылась в клубе, понимая, что меня будут искать по всем окрестным улицам, но никак не в «Обезьянах». К сожалению, мне опять не повезло – Толенков из подвального окна видел столкновение и обнаружил меня, когда я самозабвенно отплясывала в клубе рок-н-ролл. Я удачно спрятала от него кейс с деньгами в дамском туалете, однако пришлось пообещать ему половину доли, если он скроет всё от близнецов и выпустит меня. Мне удалось убедить его, что я знаю, где Божко спрятал деньги Ломакина, – у Гофмана. Толенков не стал кочевряжиться и даже согласился мне помогать. К тому же он одно время был моим любовником и даже, как ни странно, обрадовался, что я внезапно воскресла. Это именно он предложил план, как подставить тебя в бане с «жучком» и отвести от себя подозрение братьев. К сожалению, Слава был труслив и невыносимо жаден. Поэтому, когда я решила от него освободиться и изъять свою законную половину ломакинских денег, то передо мной не стояло дилеммы, оставить его дальше коптить небо или отправить к праотцам. Ты спутал мои карты. Но об этом в свое время… Я отдала Толенкову синий «БМВ» Кэтрин, и мы договорились, что он возьмет на себя Славу Маленького, – это дало бы мне короткую передышку для новой аферы. Толенков настаивал, что Гофмана нужно убрать, чтобы без спешки покопаться в его вещах. Я долго сопротивлялась, но Толенков упорствовал с бараньей настойчивостью – пришлось согласиться, и, очевидно, зря. Этот дурак стрелял в него и не попал, а еще был телохранителем у моего мужа! Гофман становился очень опасен, потому что мог обратиться в милицию или раскрыть все близнецам, но, слава богу, он предпочел тихо смыться. Я всегда была против применения огнестрельного оружия! Много шуму, а результата ноль. По-моему, адски трудно попасть во-от с такого большого расстояния во-от такой маленькой пулечкой в во-от такое маленькое сердечко. Я всегда старалась просчитать все ходы, а потом действовать, и теперь ужасно жалею, что связалась с этим костоломом Толенковым! Без него всё было бы и тише, и надежнее… Это он заставил меня преследовать Гофмана по дороге в аэропорт, боясь, что тот скроется с деньгами Ломакина, а денежки-то я давно спрятала в надежном месте! Это он заставил меня подняться в квартиру после убийства, чтобы проверить, нет ли там припрятанных денег. В это время он ждал меня в машине во дворе. Как ты знаешь, вместо денег я совершенно неожиданно обнаружила там твою персону. Впрочем, нам это было даже выгодно – ты оставил кучу своих «пальчиков», в том числе и на «ПМ», из которого Толенков убил Славу. При возникшем подозрении можно было подкинуть в твою квартиру пистолет и свалить убийство Гофмана на тебя, тем более что твое алиби не мог подтвердить никто, разве что я сама. До сих пор кусаю локти, что я связалась с такой бестолочью, как Толенков. Я рисковала из-за него жизнью за рулем «БМВ» во время расстрела на мосту, а он даже не смог как следует прикончить Гофмана. Пришлось мне лично довершать начатое дело. Слоновья доза сердечного средства – и Слава прямым ходом отправился на небеса. И заметь, без стрельбы, взрывов и прочей мужской пиротехники. Всё чисто, стерильно, безопасно. Оправдание – сердце не выдержало. Опять мой любимый несчастный случай! Но дальше Толенков не угомонился и вознамерился расквитаться с близнецами. Мне это было, конечно, совершенно ни к чему, это не вписывалось в мои дальнейшие планы. Я знала, что у нашего попика в Троепольском есть икона, за которую западные коллекционеры отвалят не меньше лимона гринами, а это очень неплохой куш. Наш отец Амвросий оказался легкой добычей – колеблющийся огонек свечи, белое одеяние. Я изображала саму себя, вернувшуюся с того света. Он сам бросился с колокольни, мне даже не пришлось толкать его в спину. Игорёк Копелян всегда был таким впечатлительным мальчиком. За что и поплатился. Постепенно события закручивались в тугой узел, и мне становилось трудно справляться со всеми ситуациями сразу. Толенков требовал расправы с близнецами, его жадность и трусость разгорались всё больше и больше, и тогда я решила, что пришло время от него избавиться, к тому же «БМВ» покойной Кэтрин, разъезжавший по Москве, тоже представлял собой определенную опасность. Не люблю громких взрывов, но иногда они всё же необходимы. Короче, я решила убрать Толенкова твоими руками. Но кто же знал, что ты надерёшься до безобразия и прицепишь взрывное устройство, за которое я выложила почти десять тысяч баксов, под задницу бритоголовым дурачкам, вместо того чтобы подсунуть его Толенкову! Если бы я знала, что так случится, то заранее придумала бы, как заодно сорвать изрядный куш с близнецов. Не пачкаться же зря! Но события развивались уже без моего участия. Поневоле начинаешь задумываться, что моя собственная, высосанная из пальца идея о том, что рано или поздно смерть настигнет всех членов вашей штурмовой бригады, начала сбываться самым неожиданным образом! К сожалению, ценной иконы, которую я рассчитывала добыть после визита к Амвросию, на месте не оказалось. Я же прихватила дешевую подделку, не имеющую ни малейшей ценности. А настоящее «Благовещение Божьей Матери» передали на реставрацию нашему гению, Леонардо Недовинченному, которого я знала как облупленного, – Максютову. Выкрасть икону из мастерской было невозможно – сигнализация, сейф и прочие дурацкие штучки. Здесь требовались разведка боем и мое личное участие. Но теперь мне мешал уже ты. Милый, ты поселился у Рината, совал свой нос куда следует и не следует, да еще и бегал ко мне со всеми своими подозрениями. И более того, начал даже меня подозревать! Меня! Твое прибывание в колодце мне обошлось совсем недорого – меньше штуки баксов за всё. Но какой был спектакль! Я видела, как ты косился на мою расстёгнутую кофточку, и на языке у тебя вертелся один-единственный вопрос: не изнасиловали ли тебя, дорогая? Нет, дорогой, не изнасиловали. Зато я избавилась от твоей навязчивой опеки и постоянного участия в событиях. Что было дальше, ты, наверное, догадываешься. Я влепила стрелу аккурат в глаз, который, надо признаться, узнал мои прелести. Правда, повторяю, лужи крови не в моем вкусе. Сначала я планировала просто обездвижить Рината тем самым уколом, который, в конечном счете, достался тебе, а потом уже отравить газом, инсценируя самоубийство. Но так уж получилось, пришлось пустить немного красной жидкости. Забрав икону, мы с Толенковым, а именно он открыл сейф, не всё же мне одной стараться, тихо слиняли. Я даже не предполагала, что всё сложится так удачно и убийство Рината повесят на тебя. И уж конечно я не предполагала, что эта сволочь Толенков задумает играть против меня, чтобы забрать все деньги, а самому выйти сухим из воды. Пока я занималась переправкой иконы дипломатическим багажом в Австрию, он вдруг вспомнил, что ты его старинный друг, решил тебя вытащить из тюрьмы и привлечь тебя к сотрудничеству против меня. Двое мужчин против бедной, беззащитной женщины – тебе не кажется, что это не слишком-то благородно? Но Толенкову не удалось навредить мне! Как там говорится? Кто с мечом к нам придет, от меча и погибнет! Я слышала о перестрелке в клубе и о двух трупах. Но вообще-то я надеялась, что один труп твой, и поэтому даже не волновалась. Но, наверное, кому-то из приятелей Толенкова повезло гораздо больше, чем тебе. Повезло потому, что он уже умер, а тебе еще только предстоит не слишком приятный переход в мир иной. Но уж о том, чтобы он обязательно случился, я позабочусь сама. А потом… Деньги у меня есть, вилла в Швейцарии, икона уже в надежном месте. Симпатичная пожилая парочка австрийских дипломатов поможет мне пройти через зеленый коридор в аэропорту, и – прости прощай, немытая Россия! – Инга отодвинула пустую кофейную чашку, стряхнула с груди крошки от бутерброда. Она деловито посмотрела на часы и сказала озабоченно: – Ого, нужно торопиться. А я еще без грима.