Море воспоминаний

– О, Элла, мне так жаль, что ты страдаешь. – Каролин взяла лепесток розы, который неслышно упал на стол, и провела по его шелковистой поверхности пальцем. – В своем затворничестве я часто завидовала тебе, твоему замужеству и твоей семье. Однако теперь понимаю, что все совсем не просто. Я помню, как однажды, когда мы были на «Бижу», моя мать сказала, что секрет успешного брака во многом схож с плаванием на яхте: если у вас мощный якорь и квелый парус, вы будете чувствовать себя в ловушке, но если слишком много парусов и слабый якорь, это тоже не будет работать как надо. Вы должны искать баланс и, найдя его, идти правильным курсом. По ее словам, каждый делает это с помощью компаса своей морали и руля своей души.

Элла улыбнулась:

– Звучит довольно сложно. Но брак и впрямь непростая штука, я это уже выяснила.

– Ну, надеюсь, лето даст вам время и пространство, необходимые для того, чтобы вы снова встали на ровный киль[94]. – Каролин помолчала, поднесла лепесток розы к лицу и вдохнула его приятный аромат. – Элла, я должна тебе еще кое-что сказать. Когда я впервые приглашала вас приехать на каникулы, я написала, что Кристоф будет в Париже. Однако его планы изменились. Еще до того, как мы узнали, что вы все-таки приедете. Он сейчас на острове.

Элла опустила глаза и провела кончиком пальца по краю своего бокала. Рука дрожала, и она быстро опустила ее на колени, надеясь, что Каролин этого не заметила.

– И где же он?

– Не беспокойся. Он не придет в дом, пока ты не скажешь, что это допустимо. Он живет над новой галереей в Сен-Мартене – там есть квартира. Он прекрасно устроился, там просторно, удобно работать, а «Бижу» пришвартована в гавани прямо перед зданием, так что это идеальное место для него. Мы с ним уже обсудили ваш визит. Кристоф понимает, что тебе может быть неловко. Вместе с детьми и… и еще мы думали, что Ангус тоже приедет, на некоторое время. Не знаю, создало бы это еще большую неловкость или нет, но Кристоф хотел бы увидеть вас всех, только если ты этого тоже хочешь.

Элла несколько мгновений молчала. Затем повернулась к Каролин, в темноте невозможно было разглядеть выражение ее лица.

– Конечно, мне бы очень хотелось его увидеть. И мне бы очень хотелось, чтобы дети познакомились с ним. Я рассказала им все о семье Мартэ, о том, как вы приняли меня здесь почти два десятка лет назад и какими прекрасными друзьями были.

Каролин кивнула:

– Очень хорошо.

Они обе говорили слегка небрежно, но очень осторожно.

Казалось, в темноте что-то переменилось. Трудно было сказать, что именно. Возможно, это был просто порыв ветра, который заставил белую розу в вазе рассыпать все свои лепестки по столу. Возможно, это был невесомый свет, который внезапно затопил темный сад, когда полная луна появилась над дюнами за побеленной стеной.

А может, это было что-то менее осязаемое: едва уловимое осознание каждой из двух женщин, что судьба, подобно крутящейся стрелке компаса, повернулась, указывая иной вариант пути. Тот, который до сего момента был просто невообразим.

* * *

– Доброе утро! Ау! Ку-ку! Где вы все прячетесь? – когда на следующее утро Элла спустилась вниз, в доме было тихо и спокойно. В кои-то веки, измученная долгим путешествием, она крепко спала. Из-за закрытых в спальне ставен она даже не заметила, насколько уже поздно.

Посреди кухонного стола лежала записка, придавленная вазой с фруктами: «Мамочка, мы пошли завтракать в кафе. В Сен-Мартен. Мы привезем тебе круассаны. Или же, как говорит Каролин, ты можешь приехать на велосипеде и найти нас в галерее. С любовью, Робби ххх».

На мгновение Эллу позабавила мысль о том, что она просто стоит и радуется миру вокруг, пока Каролин развлекает ее детей. Но вместе с тем ей очень хотелось быстрее присоединиться к ним, чтобы не пропустить сцены детских восторгов. К тому же мысль о круассане и кофе с молоком в солнечном свете на набережной была слишком заманчивой.

Элла уже много лет не каталась на велосипеде, и теперь ее слегка болтало на песчаной дорожке между аккуратных рядов виноградных лоз. Однако она быстро приспособилась и вскоре уверенно крутила педали по дороге, ведущей на север острова. По обочинам полевые цветы образовали разноцветный ковер – пурпурный, серебристо-серый, с яркими пятнышками гиацинтов «дельфт блю» на охряном фоне трав. Вездесущий океанский бриз заставлял подол ее сарафана трепетать вокруг колен и поднимал волосы над плечами, охлаждая гладкую кожу шеи, в то время как солнце согревало ее щеки и лоб.

«Ой, у меня будут веснушки», – подумала она и заулыбалась, вспомнив себя семнадцатилетнюю и свои смешные проблемы.