Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

Возникает мысль без понимания - абсолютно новое образование, возможное только в новейшую эпоху, ведь раньше считалось очевидным, что если имеется мысль, то могут найтись люди, которые ее поймут. Коллективная мысль резко отличается от “массового сознания”, она является не упрощенным, а усложненным продуктом интеллекта. Коллективную мысль порождают не “массы”, а организован ные коллективы, можно сказать - социальные машины. Тем самым искусственный интеллект, в принципе, создан человечеством, только вовсе не в той области, где этого ожидали; он развился (развивается) не из железа и не в компьютере, а из людей и в обществе. Однако это именно тот продукт - искусственный интеллект - который разрабатывался; он относится по ведомству кибернетики - “науки об управлении в природе и обществе” - и возникает при создании высокоорганизованных социальных механизмов, способных порождать интеллектуальные продукты неиндивидуального характера. Это уже не человеческий интеллект, и он может быть сконструирован - потому он отвечает определению искусственного интеллекта.

Пояснить этот феномен в краткой форме достаточно трудно. Следует понять: многие продукты коллективного творчества современной науки являются результатом высокого интеллекта, но не индивидуальной и не вполне человеческой природы. Существуют социальные интеллектуальные машины, они работают как в области науки, так и в хозяйственной жизни современности. В определенном отношении их мыслительные продукты даже не являются мыслями - примерно в том же смысле, в каком существует шахматная мысль, когда играют игроки-люди, а когда человека-шахматиста побеждает компьютер, мыслей - ни шахматных, ни иных - у победителя нет. Кроме социальных машин, существуют и другие примеры “нового” (и в этом смысле не такого по своей природе, как старое) мышления. Поскольку компьютерная программа является интеллектуальной разработкой людей-программистов, человек-шахматист побежден таким образом, что мысль другого человека (или группы людей) превращается в рамках конкретной шахматной партии в не-мысль, в компьютерный алгоритм, и все же остается результатом интеллектуального творчества, интеллектуальной (“псевдоинтеллектуальной”) структурой. Программа есть отложенный во времени по своему действию след интеллектуальной деятельности человека. Компьютерная программа является не-интеллектом, но плодом деятельности интеллекта, причем поскольку результат этой деятельности разнесен во времени с самим мыслитель ным процессом, то не-интеллектуальная составляющая автономизи руется. В дополнение надо сказать, что программирование все в большей мере становится высоко организованным в социальном смысле производством; таким образом обе компоненты “искусственного интеллекта” сливаются, создавая возможность производства - реального производства - неиндивидуального интеллекта и его плодов - псевдомыслей.

То, что делают компьютерные программы, иногда напоминает интеллектуальные операции людей, но кардинально отличается от них. Подобные интеллектуальным действиям операции машин являются отставленными во времени следствиями интеллектуальных действий людей-программистов. Возможность разделения непосредственного интеллектуального усилия и его результата и создает ощущение независимого мышления. Точно так же интеллектоподобные проявления социальной жизни не являются по сути интеллектуальными, это лишь отделенные от своих творцов и отставленные во времени следствия работы социальных программистов. При этом не следует полагать, что программисты эти - те самые буки, которые стоят за кулисами истории и дергают за веревочки. Есть и такие, но в основном это вполне обычные люди, не слишком понимающие, что они делают. Вряд ли найдется программист, до конца понимающий работу сложного программного продукта - тем более, что почти любой такой продукт является результатом усилий множества программистов.

В случае Гете осознанное неавторство выглядит совершенно иначе: работа Гете состоит в воспитании своей душевной жизни таким образом, чтобы адекватно воспринять жизненный опыт множества людей и создать на основе этого множества - целостность, а также адекватно выразить этот новый опыт. Здесь личность, в противовес к псевдоинтеллектуализму, достигает такой силы, что отдельный человек работает на уровне целой национальной культуры. Как в прежние времена из национальной, народной культуры вырастали продукты творчества, являющиеся по сути результатом усилий множества людей (что не препятствует представлению об особом вкладе одной крупной индивидуальности: Гомер), так теперь, в Новое время, появляются титаны, вливающие в индивидуальное по природе, вполне новоевропей ское по духу творчество результаты душевной работы, сравнимые по масштабам с плодами национальных культур. Имена таких “людей-народов” легко вспомнить: Сервантес, Шекспир, Гете, Рафаэль, Моцарт, Леонардо.