Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

То, что выстраивается на Западе, - с полной верой в благопристойность и оправданность происходящего, - описано, например, Александром Зиновьевым (1997). Описание это далеко не самое первое, зато современное и яркое. Господства Англии над миром началось с того “золотого пути”, который соединял ее с Индией. Этот тип развития наследуется и сохраняется: теперь Запад как геополитическое целое выстраивает экономическую ситуацию так, чтобы происходило то, что происходит: Восток поставляет экономических рабов и дешевые ресурсы, Запад предоставляет управляющих, умеющих этим ресурсом распорядиться. Здесь речь идет не об обидах или досадах; важнее увидеть то, что есть. Мир выстраивается в сильно поляризованную структуру, работа которой обеспечивается наличием двух полюсов, обозначенных как Запад и Восток. В таком располюсованном мире Запад будет играть господствующую роль, независимо от того, нравится это или нет. Таково устройство той схемы мира, которая навязывается сейчас человечеству. Не существует способа переиграть Запад на “его” поле. Единственный способ изменить данную ситуацию - это создать новые правила игры, ввести в действие третий элемент, срединный элемент, уравновешивающий силы полюсов. В этом случае мир приобретет другое устройство, и силы, которые толкают мир сейчас под власть англосаксонства, начнут действовать иначе.

При мысли о великом будущем России следует строго отдавать себе отчет, относительно чего эти мысли высказываются. Сейчас очень многие люди под “Россией” с очевидностью разумеют государство. Близкое будущее этого государства темно и страшно, а дальнего у него нет. Русская государственность является паразитическим наростом, мешающим дальнейшему развитию. Не то у людей Запада: они лично живут государственными интересами, государство есть часть их повседневных забот, и само государство ощущает себя частью целого, а не целым, и стремится соответствовать человеческому общежитию, по возможности не путаясь у него под ногами. Российское же государство - хоть до Петра, хоть после - осознает себя как раз целым. На Востоке государство стремится быть головой, управлять, приказывать, направлять, контролировать все развитие общественного целого. Если мы рассмотрим последние века русской истории, мы увидим духовную жизнь, интеллигенцию, которая стремилась освободиться от гнета государства, мы увидим хозяйственную жизнь, чрезвычайно слабую и неотчетливо проявляющуюся, но также стремящуюся к независимости. И мы встретим силу, исходящую из государственности, которая стремится эти явления закаменить, придать им собственные формы. Живые движения духовной и хозяйственной жизни эти государственные оковы распирают и разрывают, частично высовываются из тесного доспеха - искореженные, больные части живых общественных органов. Пытаться с помощью импульсов государства регулировать хозяйственную жизнь - то же самое, что пробовать ритмичными мускульными сокращениями способствовать мыслительному процессу. Некоторый эффект может произойти, но решающим он ни в коей мере не будет. То, чем живет Россия, происходит вопреки ее государственности. Тем не менее любая смута, беспорядок в общественных делах, происходящие из-за засилья государственности, вызывают в сознании людей стремление к “сильной власти”, “которая наведет порядок”. Государство хрипит и задыхается, подгребая под себя расползающиеся части общественного целого. Государство болеет и разваливается. И иного нет для него выхода, как выболеть целиком, до кости - то государство, которое мы знаем, обречено, и чем дольше оно будет сопротивляться этой обреченности, тем страшнее для общества будет его агония.