Морфология истории. Сравнительный метод и историческое развитие

К таким аналогиям можно добавить “рыцарство” индейцев Северной Америки. Известно, что они объединялись в ордена независимо от племенной принадлежности, имели развитый кодекс чести, обряды посвящения в орден. Отсутствие связи между строением ордена и устройством племени указывает именно на “рыцароподобное” явление, а не вариант племенного посвятительного мужского культа. Члены одного ордена, имевшего сложную иерархию, не сражались друг с другом, даже встретившись во время боевых действий между разными племенами. С религией эти “индейские ордена” связаны не были - во всяком случае не более тесно, чем рыцарство с христианством. Однако все это лишь аналогии: во всех подобных случаях (японском, арабском, индейском, некоторых африканских вариациях (зулусы), аналогиях у ранних (доимперских) монголов) имеет место прежде всего групповая этика, “рыцарство” здесь является прежде всего сословием. Только в Западной Европе рыцарство связано с личным кодексом чести прежде всего.

Феодализмы в разных регионах очень сходны по своим политичес ким и хозяйственным особенностям и чрезвычайно чужеродны по культуре. Точно так же и рыцарство: военные и некоторые поверхностные черты сходства между рыцароподобными явлениями разных культурных регионов заставляют объединять все эти явления в общую группу, однако судьба этих образований и их влияние на другие феномены общественной жизни очень различны. При сравнении этих различных “рыцарств”, военных аристократий, можно заметить, что все они объединяются некоторой формой групповой этики. Что же касается европейского рыцарства, то кроме групповой этики к “рыцарскому кодексу” примешивается еще и личный элемент в гораздо большей пропорции, чем мы встречаем это в других “рыцарствах”.

Попробуем прояснить, что здесь имеется в виду. Можно провести подробное сравнение проявлений бусидо в Японии и представлений о должном поведении рыцаря в Западной Европе. Я укажу здесь только на один пример, достаточно типичный; многочисленные другие примеры похожи на него. Сравним поведение рыцаря Эрека из средневекового романа “Эрек и Энида” (Кретьен де Труа, XII в.) с поведением японского самурая. Напомню, Эрек решил доказать, что он настоящий рыцарь, после чего отправился на поиск приключений из своего замка, где он жил в почете и безопасности, выполняя все свои вассальные обязательства. Описываются многочисленные подвиги Эрека, равно героические и ненужные, вызванные тем, что он один, без охраны, проезжает по разбойничьим дорогам, вызывая на битву каждого встречного. Этим Эрек доказывает, что он способен вести себя, как рыцарь истинный, безупречный, идеальный…

Дайдодзи Юдзан из семьи Тайра (1639-1730) оставил своим потомкам “Будосёсинсю” (“Наставление вступающему на путь воина”). В этом произведении он описывает правила поведения идеального самурая. В частности, о самурае он пишет: “Ему следует помнить, что довольно трудно судить, в какой момент он более всего потребуется господину. Вот почему самурай должен беречь свою жизнь и не тратить ее на еду, вино и женщин. Настоящий самурай будет жаждать продлить ее хотя бы на день, если он знает, что может сделать что-то еще для своего господина… Тем более он будет помнить, что вступать в бессмысленные споры и поединки, убивать своих друзей и знакомых, рискуя собственной жизнью - это верх несправедливости и предательства”. Поведение идеального рыцаря Эрека с точки зрения самурая - не просто глупость, а “верх несправедливости и предательства” по отношению к господину, который, по японским понятиям, лишился службы Эрека во время выполнения им своих подвигов. Дайдодзи Юдзан продолжает: “Ныне каждый воин обязан… знать, что предназначение самурая… только в том, чтобы сделать все возможное и невозможное для своего господина и отдавать этому все свои силы”. А идеальный европейский рыцарь на протяжении всех своих странствий не вспоминает о службе господину; европейский господин должен за особое счастье почитать, что у него есть такие героические вассалы, составляющие честь рыцарского сословия. От самурая требуется конкретная служба, он живет ради нее; идеальный рыцарь прекрасен тем, что он существует, никаких обязанностей, кроме следования своим глубинным импульсам, на него не накладывается.

Примеров подобного рода, повторю, множество. Можно взять историю Парсифаля или жесты о Гильоме Оранжском и сравнить их с гораздо более древними, нежели процитированный, японскими текстами (“мемуарами” самураев XII-XIII, XIV вв., например Ходзё Сигэтоки или Сиба Ёсимаса). Идеал рыцарства - безудержность и беспредельность, идеал самурая - расчетливая бережливость, удержание равновесия: “Самурай… не имеет права навсегда опозорить свое имя, слишком бережно относясь к своей драгоценной жизни. Но с другой стороны, считать свою жизнь лишь пылью и прахом и бездарно растрачивать ее не менее постыдно” (Ёсимаса).