Морфология волшебной сказки. Исторические корни волшебной сказки. Русская сказка

К числу сказок о ловких или удачливых отгадчиках относится и сказка «Знахарь» (тип 1641, Аф. 379–381). Герой ее, «бедный да продувной мужик», промышляет тем, что крадет лошадей, холстину и прочее и прячет их, а затем прикидывается знахарем и указывает, где найти ворованное. Слава о нем доходит до царя, у которого пропал жемчуг, кольца. Он зовет этого знахаря. Царь приказывает его запереть, чтобы он ворожил. Знахарь попадает в трудное положение и думает, что теперь его плутовство должно обнаружиться. Но этого не происходит. Совершенно случайно ему действительно удается найти воров. Вариантов много, и об этой удаче рассказывается по-разному. В одном из них лакей, укравший кольцо, подслушивает, подсматривает, как будет ворожить знахарь. Знахарь говорит: «Попался, дружок», – говоря это о себе. Но вор думает, что он говорит о нем и все рассказывает знахарю. Они входят в сговор. Вор указывает, где спрятано кольцо, но просит не выдавать его. Царь богато награждает мужика. В некоторых вариантах вор не один, а их трое. Иногда царь еще дополнительно испытывает плута: он приглашает его к своему столу, подает к столу закрытую миску и предлагает угадать, что в ней. Мнимый знахарь отвечает какой-нибудь поговоркой («Попался, как кур во щи») и опять удачно. В миске оказываются щи с курой. Царь богато награждает и отпускает знахаря.

Герой этой сказки – доведенный до отчаяния бедняк, которому сопутствует необычайная удача. Вводный эпизод с прятанием лошадей характерен для русских версий. Герой здесь – плут, но плутует он от бедности. Именно такому герою благоприятствует судьба. Поэтому удача его при внешней случайности внутренне не случайна. Судьба возносит не мудрого и кроткого, как в сказках предыдущей группы, а в какой-то степени сильного и ловкого, не покоряющегося своей обездоленности.

Сказки о ловких ворах. Сказки о ловких ворах легко выделяются в особую группу бытовых, или новеллистических, сказок. Следует, однако, сразу же оговорить, что героев этих сказок никак нельзя сопоставлять с действительными ворами, уголовниками каких бы то ни было времен или эпох русской жизни. Сказки эти возникли не как рассказы о реальных ворах, а совершенно иначе. Некоторые из них обладают несомненным морфологическим родством с волшебными сказками. Можно показать, что в основе этих сказок также лежит мотив трудной задачи: вор совершает кражу не по доброй воле, а по чужому заданию и артистически справляется с ним. Это мы увидим, когда ознакомимся с сюжетами этого цикла.