Морганы. Династия крупнейших олигархов

Факты свидетельствуют о том, что Морган поступал с «Нью-Хейвен» по своему собственному усмотрению. Однажды, когда директора дороги рассматривали возможность заключения соглашения с другим банкирским домом, а не с «Дж. П. Морган и К°», Морган нахмурился… и никаких дальнейших соображений больше не последовало. В другом случае Морган сообщил Меллену по телефону, что приобрел еще одну железную дорогу для «Нью-Хейвен», но не назвал цену. Когда же Меллен увидел эту цену, она оказалась настолько высокой, что у него вырвался возглас удивления: «Иерусалим!» На слушаниях комиссии по торговле между штатами по этому делу Джозефа Фолка особенно интересовала данная сделка.

Фолк. А почему вы не спросили господина Моргана: «А по какому праву вы купили эти акции?»?

(Взрыв хохота присутствующих юристов, представивших себе момент, когда Моргану задается такой вопрос.)

Меллен (улыбаясь). Ну, мне показалось, что это не совсем подходящий способ обращаться к господину Моргану[35].

Чтобы прервать затянувшуюся дискуссию и подавить оппозицию на совете директоров «Нью-Хейвен», Морган отбросил в сторону коробку спичек, которой забавлялся, и, ударив кулаком по столу, сказал: «Давайте голосовать! Посмотрим, на какой позиции стоят эти джентльмены».

А они всегда стояли там, где этого хотел Морган. Когда директора «Нью-Хейвен» проголосовали за выделение денег на уплату полутора миллионов долларов за милю железной дороги, никто из них не знал, зачем это и для чего. После совещания они бросились прямо к Меллену с протестом. Они не знали, зачем выделялись эти деньги, и оказались в положении «марионеток Моргана». Никто им не объяснил, что они покупают за такую огромную цену. Меллен решился пройти эту довольно унизительную процедуру и обратиться к Моргану.

Меллен. Вы можете уделить мне несколько секунд?

Морган. Конечно.

Меллен. Эта заметка не той формы. Здесь необходима дополнительная информация.

Морган (зло и возбужденно). Эту бумагу составлял господин Стетсен?

Меллен. Думаю, он.

Морган. А вы думаете, что знаете лучше, чем он, как это нужно сделать?

Меллен. Думаю, что нет, и оставим эту тему.

Схватив свою шляпу и трость, Морган ушел. Меллен был президентом «Нью-Хейвен», но не ее хозяином.

В своем повествовании Меллен, возможно, пытался выставить себя в максимально выгодном свете, переложив всю ответственность за разрушительную политику экспансии «Нью-Хейвен» на Моргана. В широком смысле данная политика действительно принадлежала Моргану. Меллен говорил так, словно снимал камень с души, а в его исповеди просматривалось некое религиозное смирение: «Я не доделал дела, которые должен был завершить, и завершил то, что не должен был делать, как говорится в молитвеннике».

Своим приказом Морган сделал Меллена президентом «Нью-Хейвен», и это заставляло его слушаться своего хозяина даже тогда, когда это подчинение было унизительным и разрушительным.

«Я испытывал больший благоговейный страх перед господином Морганом, чем любой другой человек, которого я когда-либо встречал, и другие директора, возможно, разделяли мои чувства».

Так свидетельствовал Меллен, признавая таким образом трусость «свою и других директоров».

Фолк. Являлись ли вы человеком господина Моргана, когда занимали пост президента «Нью-Хейвен»?

Меллен. Меня называли его офисным мальчиком, но я гордился его доверием и считал за комплимент, когда меня называли его человеком.

Фолк. Кто доминировал в совете директоров?

Меллен. Все, как правило, голосовали почти так же, как голосовал господин Морган. В совете директоров «Нью-Хейвен» были и другие сильные люди, помимо господина Моргана, но я не помню случая, когда господин Морган не был настроен решительно… я не помню случая, когда бы он не добился своего…

Фолк. Это оттого, что все боялись гнева господина Моргана?

Меллен. Нет, сэр. Не думаю, что я боялся господина Моргана, но я испытывал к нему огромное уважение. Я всегда оставлял решение за ним. Это был человек такой огромной силы и настолько успешный, что я чувствовал или скорее я думал, что был не прав в девяти из десяти случаев, когда не соглашался с ним.

Свидетельство Меллена, в искренности которого не приходится сомневаться (хотя Дж. Пирпонт Морган-младший отрицал, что его отец не сообщал Меллену наиболее важные сведения), демонстрирует, какие отношения существовали между Морганом и его сотрудниками. Он подавлял их силой своего характера и авторитетом, требовал повиновения и применял правила железной рукой. Ведомственная власть дома Морганов и главенствующая личность самого Моргана беззастенчиво подавляли волю более слабых людей. Морган не терпел никакого вмешательства, никакой оппозиции в границах своей империи. Он властвовал как диктатор во всех вопросах и процедурах.

«Мне говорили, — рассказывал Меллен, — что в моих отношениях с господином Морганом я получил меньше шрамов, чем многие другие».