Морганы. Династия крупнейших олигархов

Это заявление четко отразило цель Моргана — создать компактную организацию с финансовым представительством, обладающую полномочиями регулировать тарифы, навязывать свои решения и контролировать строительство железных дорог. Но это предложение не было принято, и президенты Западной железной дороги согласились на более свободный тип организации, дав при этом слово чести не изменять тарифы. Чонси Депью зачитал резолюцию от лица Восточной железной дороги, одобрявшую решения, принятые на совещании.

После завершения совещания, когда президенты Западной дороги покинули дом Моргана, их настроение резко изменилось, и они незамедлительно провели другое совещание, свое собственное (явно по инициативе Джея Гулда), чтобы «отделить обсуждение вопроса от интересов банкиров, — сказал выступавший и добавил: — Мы не проглотили целиком все решение, явно подготовленное за нас». Но это был просто жест протеста, и новое совещание внесло лишь незначительное изменение в изначальный план.

Мнения по поводу принятого на совещании соглашения были различными. Наблюдалось значительное безразличие и скептицизм, официальные представители железных дорог под давлением банкиров были вынуждены одобрить этот план, но другие утверждали, что это было величайшим достижением финансистов со времен урегулирования Морганом проблемы «Уэст шор». «Коммерческие и финансовые хроники» были разочарованы в своих ожиданиях более радикальных мер, а «Рэйлвей уорлд» критиковала банкиров и предупреждала: «Железнодорожники страны — весьма независимые джентльмены, если их разозлить, а акционеры наверняка окажут им общую поддержку».

Железные дороги восприняли этот план без особого энтузиазма. «Чикаго, Сент-Луис и Канзас-Сити» через своего президента А. Б. Стикни писала в «Дрексел, Морган и К°», что хотя этот план был «несомненно шагом вперед, его последствия могут быть непредсказуемыми». Последующие события оправдали это мнение. Одни железные дороги отказались принять это соглашение, другие хранили молчание, разразились новые войны тарифов, и прежняя ситуация возобладала, несмотря на все усилия железнодорожной ассоциации и «честное слово» президентов поддерживать гармоничные взаимоотношения.

Деморализация нашла свое отражение в непрерывном падении цен на акции железных дорог. Ситуация настолько обострилась, что Т. Б. Блэкстоун, президент и главный акционер «Чикаго и Альтон», настоятельно потребовал передать все междуштатные железные дороги в собственность федерального правительства. «Если такая ситуация сохранится, — сказал он, — то через десять лет все дороги станут безнадежными банкротами».

Но ни банкиры, ни железнодорожники не желали введения правительственного управления, хотя ситуация, с их точки зрения, была довольно опасной. Заявление Блэкстоуна показывало, какое отчаяние вселяло создавшееся положение. Более того, за введение правительственной собственности выступали радикально настроенные аграрии и профсоюзы, которые набирали политический вес (особенно в легислатурах штатов), и их программа предусматривала правительственное владение трестами и железными дорогами.

А в это время Морган, совершенно не обескураженный провалом своих усилий, продолжил формирование общности интересов там, где его влияние было более сильным, чем на Западных железных дорогах. Он провел соглашения о сотрудничестве между «Пенсильвания рэйлроуд» и линиями Вандербилта с помощью консультативного совета, имевшего полномочия решать все вопросы, представлявшие общий интерес, во избежание расточительной конкуренции и установления единых тарифов между конкурирующими пунктами. Данное соглашение означало, что реорганизованные железные дороги отходили под контроль дома Морганов.

Финансовая диктатура Моргана находилась только на этапе становления, поэтому ему пришлось ждать подходящей возможности, чтобы вновь вмешаться в ситуацию с Западной железной дорогой. Он мог действовать решительно только в определенных рамках, при благоприятных обстоятельствах, путем убеждения, обхождения или угроз в отношении людей, которых не мог подчинить себе силой. Морган позволил Западным железным дорогам воевать друг с другом в течение двух лет и взялся за дело, когда деморализация снова обострилась и вылилась в падение стоимости ценных бумаг и недовольство акционеров. Тогда, мобилизовав своих финансовых соратников, Морган разослал новое приглашение на совещание, которое состоялось в библиотеке его дома 15 декабря 1890 года.